Менее известные скульптуры Микеланджело. Часть 5

 

В данной статье речь пойдет о скульптурах Микеланджело, которые уступают его лучшим произведениям. Иногда их качество заставляет усомниться в авторстве прославленного скульптора. Поскольку Микеланджело делал скульптуры своими собственными руками, а не руками помощников из многочисленной бригады, которые окружали каждого ведущего скульптора более поздних эпох, после него осталось не так много скульптур. Не случайно Н.А. Рамазанов, говоря о творчестве Микеланджело, употребил слово «рутина». Не исключено, что не очень продвинутый метод перевода модели в мрамор или даже ваяние в мраморе лишь по рисунку, о чем шла речь в предыдущей статье, заставляли Микеланджело повторять вновь и вновь выбранную постановку фигуры.

 

1. Ранние барельефы

Чтобы понимать, что творчество Микеланджело возникло не на пустом месте, для сравнения можно взглянуть на Мадонну Донателло, который умер в 1466 г. и был одним из предшественников Микеланджело.

Еще одной ранней работой, в которой уже усматривают руку будущего гения, является барельеф с переплетающимися телами.

Кентавры устроили битву с лапифами (мифическое племя гигантов), то есть сражение шло между людьми и мифическими существами с головой и торсом человека и туловищем лошади. Сюжет излюбленный, у Микеланджело, однако,  весьма затруднительно разглядеть кентавров.

Музей Микеланджело – это дом, который приобрел довольно богатый Микеланджело для своего семейства и племянника Леонардо во Флоренции, в нем сам скульптор никогда не жил, поскольку провел вторую половину своей жизни в Риме. Жены и детей у Микеланджело не было, был племянник по имени Леонардо.

Эти два барельефа были сделаны молодым скульптором в пору, когда ему было лет 15-16 при жизни его покровителя и правителя Флоренции Лоренцо Великолепного, сына Козимо Старого.

Козимо Старый очень почитал флорентийского скульптора Донателло, умершего за девять лет до рождения Микеланджело. О Микеланджело столько написано, что говорить о том, кто мог влиять на его творчество в молодости, не будем. Просто констатируем, что Донателло – главный скульптор, которого в семействе Медичи могли почитать до Микеланджело.

Донателло любил барельефы, украшал церкви – в частности, создан декор для центрального собора Сан Антонио в Падуе.

Не все согласны с такими ранними датировками упомянутых барельефов Микеланджело.  Шедеврами их назвать сложно. В них заметно много технических огрехов, например, оставляют желать лучшего руки Мадонны. Если бы их сделал кто-то другой, они вполне прошли бы не очень замеченными. Эти недостатки приводили некоторых исследователей к мысли «переложить» ответственность на кого-нибудь другого, в частности, приписать барельеф с Мадонной к творчеству  конкурента Микеланджело Баччо Бандинелли, которому к критике не привыкать.

Барельефное изображение Мадонны с младенцем Микеланджело почему-то любил вписывать в круг.

Цитата-шутка. Рассуждая об антагонизме между Леонардо и Микеланджело в связи с еще одним микеланджеловским круглым барельефом Богоматери с младенцем «Мадонна Таддеи», автор одной из книг о Микеланджело написал такую абракадабру, что без удивления читать невозможно.

На русский это переведено так:

«Атмосфереческий же трепет и светотеневые детали оказываются лишь призванными подчеркнуть форму, определенную и поднятую – в том числе и световыми противопоставлениями – на уровень самой возвышенной пластической энергии. Так что вместо погружения формы в свет и в космическую субстанцию перед нами ее самовластный уход в самое себя, ее изоляция, как конечная точка ужасающей творческой муки».

Воспоминание. Такое ощущение, что искусствовед выпил и лепит все, что ему взбредает в голову, употребляя дикие словосочетания. Однажды в молодости в 1973 г. в зимнем спортивном лагере МГУ (Университет на Ленгорах) в Красновидово под Москвой довелось приютить в нашей комнате одного студента филолога с филфака, приехавшего без путевки к своим одногруппницам. Вечером слегка выпили, он стал слагать стихи, естественно белые, долго не могли его успокоить, наконец, глубокой ночью он пошел по коридору в туалет, ногой врезал в какую-то дверь, утром начальство сделало выговор нашей комнате. Девочки с филфака рассказали, что этот мальчик стихотворец болеет белой горячкой и ему нельзя пить, его иногда увозит скорая, но в группе других мальчиков нет, поэтому его то ли просто держат на филфаке МГУ из соображений гендерной справедливости, то ли берегут, мы так и не поняли.

Видимо, такой же аналогичный мальчик, возмужав, стал писать  белогорячечные тексты про барельефы Микеланджело  про «атмосферический трепет», «пластическую энергию», «космическую субстанцию», «уход в самое себя» (пальцем что ли?) и, разумеется, «творческую муку», когда выпить хочется, а нельзя или нечего. Кстати, это еще вопрос, что такое космическая субстанция, существует ли пустота, или же космическая «пустота» заполнена космическим эфиром, а то с какой такой стати тела притягиваются друг к другу и падать с высоты не рекомендуется. Фантазируйте на досуге, но без неоплатонизма, то есть вакхических возлияний.

 

2. Несколько скульптур для базилики Сан Доменико в Болонье

В 1504 г. Повзрослевший и помудревший Микеланджело перебирается из Флоренции в Болонью подальше от нашествия французов, где создает несколько стандартных статуй небольшого размера для местного собора. Ясно, что в это время перед глазами молодого скульптора были работы более старших коллег.

Украшать соборы статуями святых начали в большом количестве и до Микеланджело. Донателло старался разнообразить типажи. Этим же занимался и Микеланджело. Если же его стоящих святых мысленно раздеть, то получатся те же позы, в которых стоят Вакхи и Давиды.

Кто-то считает, что с одного и того же натурщика было сделано раннее «Распятие» из церкви Св. Рокко (Св. Духа) и «Вакх», однако, это может быть всего лишь красивым домыслом. Поэтому еще весьма неумелое «Распятие» (еще вопрос, кто его сделал) опустим.

 

3. Вакхи и примкнувшие к ним Аполлоны

 

За Вакхом Микеланджело изобразил маленького сатира – спутники Диониса, природного демона, дикое, резвое существо. В эллинистические времена они стали изображаться козлоподобными.

Справка. О Вакхе и его дружках. Вакх, он же Дионис, у греков, связан с дионисийским началом, о котором не раз упоминалось на страницах СКУЛЬТПРИВЕТ. Кстати, неоплатоники  были весьма не чужды этому началу. А учитель платоников Сократ пошел даже дальше, хотя и пораньше учеников, поскольку отличился «силеническим» началом, а это будет похлеще дионисийского. Во-первых, Сократ физиономией своей был очень  похож на сатира, во-вторых, не избегал радостей жизни, в-третьих, придумал слово «гедонизм».

В своем творении «Пир» ученик Сократа Платон прямо говорит, что Сократ похож на силена из мастерской какого-нибудь скульптора, больше всего похож на мастера игры на флейте силена – Марсия (с которого Аполлон содрал живьем кожу, чтобы не высовывался). Платон видит силеническое начало Сократа в том, что «Сократ любит красивых, всегда норовит побыть с ними, восхищается ими, и в то же время ничего-де ему не известно и ни в чем он не смыслит. Не похож ли он этим на силена? Похож, и еще как!».

Так что неоплатонизм, к которому приобщился Микеланджело в окружении Фичино, был весьма не чужд дионисийскому началу. В отличие от спокойного Аполлона, Дионис пребывает вечно в экстазе, частенько, находясь в ненадлежащей физической форме. Не будем скрывать, Дионис – вечно пьян, однако, неоплатоники усматривали в его возбуждении некие творческие моменты, дескать, творит в экстазе. Зато у Рубенса он вечно толст, пьян и груб, но это уже развитое барокко, а не Ренессанс, получается Дионис через сто лет после Ренессанса окончательно спился.

Не очень-то и важно, что все-таки познал юный неокрепший умом Микеланджело, общаясь со своими старшими неоплатоническими флорентийскими наставниками Фичино и др., а что нет. Ясно, что его Вакх олицетворяет радости жизни, доходящие до «нехороших излишеств» с алкогольными напитками. Процитируем книгу Надежды Чаминой «Музеи Флоренции» (стр. 74), очень уж лаконично и по существу там все сказано.

«Стоит сказать и об истоках создания произведения («Вакха»). Здесь важны и принадлежность Буонарроти к неоплатоническому кружку Садов Сан Марко у Лоренцо Великолепного (Садов Медичи), и изучение античной пластики, а также влияния Помпония Лета и его «Римской Академии» (1465) (это которую папа римский закрыл после того, как умник Помпоний Лета усомнился в бессмертии души)  на заказчика скульптуры, кардинала Раффаэлло Риарио, племянника папы Сикста IV. Риарио задумал возродить античный театр в духе исканий архитектора Альберти, отведя для него специальное место в своем дворце (ныне палаццо Канчеллерия в центре Рима). В этом пространстве «современный» «Вакх» Микеланджело должен был занять место божественного покровителя театра, располагаясь на видном месте в крытом дворе с лоджиями для зрителей. Отчасти это объясняет философский и одновременно двоякий посыл, заключенных в столь экспрессивных формах статуи. Расслабленный, покачивающийся юноша, языческий символ разложения и невоздержанности (согласно А.Кондиви и Дж.Вазари) становится образцом олимпийской красоты, запечатленный в переходный момент отречения от земной телесности, чтобы в опьянении достичь творческого экстаза. Риарио по неизвестным причинам продал статую антиквару Якопо Галли, а из его собрания она попала в коллекцию Медичи».

Замечание к «Вакху». В 21 веке служителям Мельпомены (музы театра), следует иметь в виду, что если вы периодически садитесь за руль автомобиля, то «в переходный момент отречения от земной телесности» можно оказаться не в «творческом экстазе», кривляясь перед зрителями, а на встречке на Садовом кольце Москвы.

Выскажем гипотезу по поводу того, почему Риарио избавился от микеланджеловского «Вакха». Судя по всему, даже главный «христианин» папа римский и его прелаты побоялись во времена Савонаролы (казнен в 1498) демонстрировать такой размах языческой пропаганды.

Отдадим должное Микеланджело: он отошел от сочных вакхических сюжетов, несколько его Купидонов пропало, хотя на рубеже 15 и 16 веков Вакх смотрелся «свежо и смело». Но на фоне античных гораздо более неприличных сатиров, у которых некоторые части тела целомудренные реставраторы даже и не пытались воссоздать («Сатир и Пан» из палаццо Питти), а также гладеньких сатиров и вакханок 19 века Микеланджело смотрится не так смело и впечатляюще.

А вот еще один обломок, вероятно, работы Микеланджело, сделанный для Пьеро Медичи, останавливавшемуся в тот момент в Риме, проданный на аукционе Кристи в Лондоне в 1902:

Из сравнения торсов и частей тела пониже Аполлона и Вакха (Диониса) можно сделать вывод о том, что Микеланджело не очень отличал аполлоническое начало от дионисийского. Второй вывод, к которому пришел и цитированный выше Рамазанов, заключается в том, что Микеланджело не очень задумывался над тем, кого он ваяет, главное для него – явить мастерство. Микеланджело узнается по манерному закручиванию фигуры вокруг своей оси.

Точно так же нога Христа и нога Вакха обнаруживают одну и ту же руку мастера. Обвинять скульптора в этом невозможно, все-таки это ноги, а не руки, которые о многом говорят о человеке. Русский виртуозный скульптор второй половины 19 века Марк Антокольский делал индивидуальные руки под характер изображаемого, зато рука Адама на потолке Сикстинской капеллы, которого взбадривает  Господь своим прикосновением, стала каноническим изображением.

Микеланджело заразил своим «Вакхом» некоторых скульпторов, однако, простым повтором славу не приобретешь.

Винченцо дей Росси – ученик Бандинелли, но он видел и живого Микеланджело. Вдохновлялся и потому изобразил, как Диомед во время неравной борьбы ухватил Геракла за причинное место. Этому предшествовало скандальное изображение на фреске Микеланджело, который ухватил устами змея своего критика папского клерка мессера Бьяджо за то же место на «Страшном Суде».

Небезупречный (кисть руки велика) «Давид» Микеланджело явно подавляет по качеству исполнения все мужские ню в его исполнении. Видно, что скульптор после 40 лет жизни в 1520-ые и 1530-ые уже не пытается удивлять всех своим скульптурным мастерством, просто отрабатывает заказы. Еще позднее вообще будет лениться доводить скульптуры до заключительной стадии. Таковыми промежуточными ню представляются две работы Микеланджело.

Замысел создать нечто в пару к «Давиду» возник еще при республике в 1508, в итоге не то Геркулес подавляет Какуса, как у Баччо Бандинелли, не то Самсон – филистимлянина. Потому  название можно было бы выбрать по-простому «Гнев и Сила» в соответствии с главными лозунгами Ренессанса. Точно так же после позорного примирения скульптора с Медичи Микеланджело изваял «Победу», олицетворяющую могущество Медичи, из семейства которых вышел очередной папа римский Климент VII. Победа Микеланджело коленом придавила своего врага. Подобную позицию занимали победители и в творчестве других скульпторов. У Джамболоньи – Флоренция сидит на Пизе, которая незадолго до того неосмотрительно захотела самостоятельности и суверенитета.

Аналогично колеблются с выбором названия еще одного микеланджеловского красавца.

Однако, особой красоты не наблюдается.  Микеланджело, в общем-то, гонит привычную для себя рутину с манерным поворотом головы и руки, создавая в меру упитанного героя.

Если скульптуры разместить рядом, то напрашивается такой шуточный диалог:

Победа: Видишь, как я его топчу.

Давид-Аполлон, потупив взор: А, может быть, не надо.