«Гебы» и «Ганимеды» Торвальдсена, Козловского, Тадолини, Челлини.

Как встать на плечи гигантов

 

В статье рассказывается о целом цикле работ Торвальдсена на тему мифических виночерпиев олимпийских богов. Это Геба и Ганимед. Для сравнения приведены аналогичные либо по сюжету, либо по трактовке фигур работы М.И.Козловского, Тадолини, Челлини и даже Микеланджело.

1. Геба Торвальдсена

Справка. Геба – богиня цветущей юности, дочь Зевса и Геры (ну наконец-то нашли законнорожденного ребенка Зевса от законной жены!), кравчая богов на Олимпе, разносила им на пирах нектар и амброзию (то есть напиток, дающий бессмертие – так считали греки).

Базовым для понимания идейного содержания торвальдсеновской Гебы является следующий факт.

Поднося своему отцу с утра и до вечера напитки, однажды Геба споткнулась, упала и разлила нектар, Зевс разгневался и заменил ее Ганимедом. И смотрит печальная Геба на могилу неудачливого виночерпия, которого ждет такое же фиаско, после которого его уволят с работы. По другом мифу она вышла замуж за Геракла, вот тогда-то, невзирая на запреты увольнения по инициативе администрации по Кодексу законов о труде (она родила детей), Зевс ее уволил и принял на работу Ганимеда, которого сделал своим любовником (это уже криминал, так как тот несовершеннолетний, впрочем, возраст у бессмертных – дело темное).

Возможно, были и другие причины увольнения. Как написал великий Ф.Тютчев в детском стихотворении «Весенняя гроза» («Люблю грозу в начале мая…»):

«Ты скажешь: ветреная Геба,

Кормя Зевесова орла,

Громокипящий кубок с неба,

Смеясь на землю пролила…»

Зато после этой грозы Геба больше не смеялась и ей стало грустно, потому что влетело от папаши Зевса.

Именно это грустное состояние Гебы и изобразил Торвальдсен, находя в этом настоящую женскую красоту (жестокосердный).

Но слегка грустить может даже Афродита (ей ли грустить с ее красотой!), которую в одежде трудно отличить от Гебы.

Торвальдсен создал два варианта «Гебы».

1.1.Первый вариант «Гебы»

Модель первого варианта «Гебы» Торвальдсен сделал уже после того, как Канова сваял свою шагающую по облакам «Гебу». Канова подвергся за эти облака критике. Зато у Торвальдсена Геба уже в первом варианте печальна и стоит в поликлетовском контрапосте, слегка отставив ногу назад. Действительно, зачем рисковать со всякими облаками, тем более, что это вызывает барочные реминисценции, а барокко при классицизме почетом не пользовалось. Это, конечно, шутка: Торвальдсен искренне считал свою Гебу правильнее и красивее (а иначе зачем было делать).

Торвальдсен уверенно завоевывал публику. Маленькие хитрости большого мастера: «Геба» была сделана  в пандан (для того, чтобы две скульптуры создали пару, ансамбль) к «Ганимеду» 1804 года. По принципу: один виночерпий хорошо, а два лучше. Ганимед тоже виночерпий на Олимпе, сменивший Гебу.

Для сравнения:

Пей – не хочу!

1.2. Второй вариант «Гебы».

Создавая второй вариант Гебы, Торвальдсен явно приблизился к античному «оригиналу», каковым без труда усматривается знаменитая кариатида, особенно в части складок одежды.

Эта та самая кариатида, которая до начала XIX века поддерживала знаменитый портик Эрехтейона в течение примерно 2300 лет (трудяга!), которую выломал (!) воришка посол Англии в Турции лорд Элгин и увез в Англию.

Справка (их нравы). К западному концу южной стены небольшого храма Эрехтейон на Афинском акрополе примыкает знаменитый небольшой портик кор (девушек) в виде кариатид (от слова нести) каждая высотой 2,1 метра, заменяющих колонны. В 1687 во время турецко-венецианской войны попадание венецианской бомбы взорвало пороховой турецкий склад, расположенный  внутри доселе невредимого главного храма акрополя Парфенона. Но в портик кор бомба не попала. Зато туда в начале XIX века попал выламыватель скульптур англичанин Элгин. Заодно он выломал из Парфенона десятки метров фриза, метопы, почти все сохранившиеся после взрыва скульптуры фронтонов, после чего все это оказалось в Британском музее. Поэтому в 1815 Канове для знакомства с творчеством Фидия, автора скульптур Парфенона, пришлось ездить в Лондон. Копии этих обломков москвичи и гости столицы могут видеть сразу после того, как поднялись по центральной лестнице Пушкинского музея в Москве и повернули налево к греческому залу. Спасибо И.В.Цветаеву, создававшему музей.

И кто скажет, что у Торвальдсена складки одежды хуже, чем у кариатиды?

Для сравнения:

Воочию можно видеть, что значит «встать на плечи гигантов».

2. Ганимеды Торвальдсена

Торвальдсен оценил Гебу и особенно Ганимеда как удобные поводы изобразить настоящую красоту, причем юношескую. В то время древнегреческая мифология была удобным и привычным набором символов для дворянской элиты и не только. От обилия Ганимедов у Торвальдсена может закружиться голова: Ганимеды на все  вкусы, начиная с зевсова.

Справка. Сказать, что Ганимед – очередной виночерпий на Олимпе, значит не сказать ничего. Это не главный его функционал. Главный его функционал – быть красивым. В этом отношении он подобен Антиною или Эндимиону, но гораздо моложе. Ганимед – сын троянского царя Троса (правил до троянской войны). Зевс из-за его красоты положил на него глаз (чёрт проклятый), похитил Ганимеда, вознес его на Олимп, сделал своим возлюбленным и кравчим (разносчиком напитков), обессмертил. По одной из версий Зевс сам провернул похищение, обратившись в орла, по другой версии Ганимеда похитил просто орел по заказу Зевса.

2.1. «Ганимеды» Торвальдсена 1804 года

В общем, все Ганимеды хороши: с орлом, без орла, главное – фригийский колпак (шутка), но о нем ниже.

2.2. «Ганимед поит орла» Торвальдсена

Данная скульптура была сделана в период создания очень красивых скульптур, в частности, «Венеры».

Венера торжествует, так как выиграла суд Париса: ей он вручил яблоко (раздора) как самой красивой, обидев при этом Геру и Афину (не на ту поставил, что доказало поражение в троянской войне).

Гипсовая модель скульптуры «Ганимед поит орла» была создана Торвальдсеном в 1817. В 1820 она разбилась, затем ученик и помощник Торвальдсена И.Шолль по сохранившейся гипсовой модели сделал мраморную версию, которая находится в Музее Торвальдсена.

Всего мраморных версий этой скульптуры шесть, среди них не значится эрмитажный вариант. Видимо, некто сделал еще одну мраморную копию, которая и попала в Эрмитаж.

2.3. «Юпитер с Ганимедом» Козловского, «Ганимеды» Тадолини и Челлини

Юпитер (у римлян) – он же у греков Зевс. Для сравнения приведем раннюю академическую работу русского скульптора М.И.Козловского (1753-1802), которого многие считают лучшим русским скульптором. В пользу авторства Козловского высказаны некоторые соображения.

По специальному поручению за русскими пенсионерами в Риме наблюдал И.Ф.Рейфенштейн, выдающийся немецкий археолог, он следил за русскими пенсионерами по совместительству. Тогда молодой Козловский был в Риме. В 1776 Рейфенштейн писал Совету Академии художеств в Россию:

«…г.Козловский закончил группу «Юпитер, ласкающий юного Ганимеда», облик которого изменен и превращен в амура, чтобы придать группе благопристойное выражение отцовской и сыновней любви».

Оставим в стороне такую любовь, заметим, насколько более пространственной является  композиция Козловского. Он делал этого Ганимеда гораздо раньше, нежели классицист Торвальдсен. Торвальдсен нарочито подчеркивает основной ракурс – в данном случае профильный.

Вполне себе сосуществуют Ганимед с орлом и у итальянского скульптора Адамо Тадолини (1788-1868), ученика Кановы (кого ни копни, всё ученики Кановы да Торвальдсена, а могли бы быть учениками французов, да тем великая французская революция подгадила), для Эрмитажа он делал мраморный вариант «Амура и Психеи» Кановы.

Тадолини слегка «жмет на педаль» нетрадиционных отношений между орлом и Ганимедом. А ведь можно было бы просто поить птичку, как это делают Ганимеды Торвальдсена. А для тех, кто не знает и не хочет знать мифов древней Греции, получилась бы милая скульптурная иллюстрация к открытым зоопаркам, модным в наше время.

Заведем машину времени и открутим время назад во времена Микеланджело. Тогда тоже водились и орлы, и ганимеды, но не в таком количестве.

Челлини покуролесил немало, посидел в тюрьме, написал мемуары, известен как золотых дел мастер. На примере его Ганимеда можно видеть, что натурализм не всегда связан с высоким мастерством и знанием анатомии. Понимал это, видимо, и сам Челлини (все-таки в его время творил Микеланджело), поэтому рассудил правильно: если этот Ганимед не понравится, то, может быть, понравится другой Ганимед. А если не понравится, то, возможно, заинтригует зрителя композицией: то ли орел предпринимает активные действия, то ли Ганимед, то ли орел просто пытается доставить Ганимеда Зевсу, но лететь в таком положении явно не может:

Но самым древним и античным является ватиканская скульптура “Ганимед и орел”, на которую ориентировался, например, М.И.Козловский, делая своего Ганимеда.

Натренировавшись на трупах и чертиках, которые тащат грешников в преисподнюю на “Страшном Суде”, реалистичней и недвусмыленней всех подошел к сюжету похищения Ганимеда Микеланджело, во всяком случае, очевидно, что микеланджеловскому орлу удобно тащить Ганимеда, подхватив его за ноги, чтобы тот не думал сопротивляться. Микеланджело любил тему борьбы, тема кормления орла ему была чужда.

2.4. «Ганимед, наполняющий чашу» Торвальдсена 1816 года

Долго думал стоящий Ганимед у Торвальдсена, прежде чем что-то налить из кувшина в кубок в 1816 году (шутка). Базовой моделью послужила все та же модель 1804 года (пункт 2.1).

Помогла Ганимеду выйти из оцепенения античная статуя Праксителя (римская копия):

На акварели Премацци можно видеть, что когда-то во второй половине XIX века этот наливающий «Ганимед» Торвальдсена стоял у барона Штиглица, потом попал в Эрмитаж в 1926 из Музея Центрального училища технического рисования барона А.Л.Штиглица.

А еще, если приглядеться к рисунку Премацци с еще небитым в те времена оригиналом «Ганимеда», легко можно увидеть, что реставраторы в 1972 году изменили форму новой чаши в руке «Ганимеда», сделав ее излишне высокой.

3. Фригийский колпак Ганимеда

Фригийский колпак – заостренная кверху шапочка, но конец ее вялый и обвисает преимущественно вперед.

Если смотреть на голову юного Ганимеда Торвальдсена, то сразу вспоминается голова Париса Кановы и тоже во фригийском колпаке.

Если снять фригифйский колпак, то вполне получится голова Елены:

А может быть, и голова Амура:

Из увиденного можно сделать вывод о том, что фригийский колпак существенно сужает область догадок о том, кто же изображен. В колпаке остаются лишь Парис и Ганимед. Почему?

Общего у них лишь то, что Ганимед – сын троянского царя Троса, а Парис – сын троянского царя Приама (последнего). Колпак фригийский, а Фригия – часть Малой Азии (сейчас Турция), Троя тоже была в Малой Азии (хотя и не во Фригии). Вроде как, фригийцы воевали на стороне троянцев с греками. Таким образом, между Парисом и Ганимедом существует пространственно – династическая связь (возможно). Не исключено, что ее-то и олицетворяет фригийский колпак. Хотя остается открытым вопрос о том, что думали по этому поводу Канова и Торвальдсен.

Фригийский колпак порождает еще один вопрос: почему носители колпака Парис и Ганимед такие нежные?

Первое и последнее, что приходит на ум, это то, что во фригийском царстве фригийцы почитали прежде всего богиню Великую мать Кибелу. О ней уже шла речь. Напомним, что ее жрецы известны тем, что занимались оскоплением (кастрацией) самих себя. Становились нежными. А в эпоху эллинизма греки посмотрели на фригийцев, придумали миф о Семеле, матери Вакха. Вакх всех поит и сам пьет, Ганимед также занят этим занятием, но в основном среди богов.

Остается также открытым вопрос: из-за какой такой «свободы, равенства и братства» в конце XVIII века якобинцы и французские каторжники сочли фригийский колпак символом свободы? Однако, нам их не понять, ибо  французы – большие модники и оригиналы, и даже их революционеры создали свою моду: то фригийские колпаки, то санкюлоты, что означает дословно  «без дворянских панталончиков», хотя и с гильотиной. Мило, забавно и очень нежно.

4. Поздний Торвальдсен

В самом конце своего сорокалетнего пребывания в Риме Торвальдсен сделал, например, статую Вулкана:

Торвальдсен оставил этот свой поздний шедевр в Риме незаконченным, потом статую доделали и установили в Музее Торвальдсена. По сути его Вулкан – символ скульптуры, Торвальдсен  не смог найти в древнегреческой мифологии более подходящего для этого бога, потому как бога скульптуры у греков не было.

Вулкан (он же Гефест- у греков) – бог огня и кузнечного ремесла, покровитель кузнецов и ремесленников, существо креативное, а, проще, работящее. Это намек на скульпторов, у которых молоток тоже один из основных инструментов. Чувствуется, что Торвальдсен уже озаботился приближающейся финишной прямой своей жизни и думал о пройденном пути.

А для нас, россиян и не только, любитель огня Вулкан – лишнее напоминание о том, что 21 августа (слава богу, прошло) каждого года, в самый разгар засухи и пожаров , отмечался праздник Вулкана – вулканалии. Так прекратим же отмечать этот растягивающийся на все лето «праздник»!

Если подраздеть и подстричь бороду этого Вулкана, то, пожалуй, этот герой превзойдет совсем раннюю работу Торвальдсена – «Язона». Схема строения каждой части тела бросается в глаза, но это кажется достоинством, поскольку каждая форма удивительно закончена.

Уже в самом конце своей жизни Торвальдсен, уже в Дании, видимо, понял, что Вулкан все-таки «не из той оперы». Поэтому начал символическую скульптуру «Гений скульптуры», но прервал ее создание как будто задумался о смысле жизни и сделанного.

Возвратился в Данию Торвальдсен в 1838. Он подарил городу все свои работы и произведения искусства, которые у него накопились за 68 лет жизни для будущего музея, который благодарные соплеменники стали создавать сразу же по его возвращении. И создали при жизни скульптора. Умер Торвальдсен в 1844.

Рассказ о жизни человека заканчивается его смертью, но рассказ о жизни Торвальдсена заканчивается его музеем.