О коммерческих махинациях с произведеними традиционного искусства

 

Для удобства чтения публикация  разбита на две части: начало и продолжение.

НАЧАЛО 

Статья повествует о том, как коммерческие мотивы все больше овладевали продавцами произведений искусства. При этом многие из них представляли себя в виде древнеримского Мецената. Европейская часть человечества, получив передышку в средние века, начиная с эпохи Ренессанса занялась коммерцией на поприще искусств. Даже Рубенс занимался коммерцией, иногда расплачиваясь с кредиторами собственными картинами. Творчество Рембранта, Тьеполо, Альма-Тадемы, «малых» голландцев, Элизабет Виже-Лебрен и многих других определялось в большой степени соображениями коммерческими. Это естественно, но давление рынка стало преобладающим в западной Европе в 19 веке. Нажившиеся за счет грабежа колоний Голландия и особенно Англия внесли первостепенный вклад в этот процесс, причем английские арт-дилеры воспользовались бедами стран, попавших под наполеоновскую оккупацию, прежде всего Италии и Испании.

Как и прежде, упоминая книгу Филипа Хука «Галерея аферистов. История искусства и тех, кто его продает», будем сокращенно называть ее «Книга» или «ФК».

 

Эпиграф1.

«Неудивительно, что именно в это время, в 1766, был основан аукционный дом «Кристи», весьма английское по своей сути заведение, столь же глубоко ощущающее прелесть отстрела куропаток, сколь и собирание картин, причем ЧТО с его точки зрения важнее – еще большой вопрос» (ФК, стр. 55)

Эпиграф 2.

«Стоило французам занять какую-либо страну (при Наполеоне), как тотчас же, словно из-под земли, там являлись англичане – знатоки искусства со своими гинеями», – писал в 1845 Джон Пай, вспоминая это золотое время» (ФК, стр. 73)

1. Введение. Не обманешь – не продашь

Любой отрицательный социальный результат, включая возникновение современного искусства, имеет предысторию количественного накопления, переходящего в качество, в данном случае – весьма нехорошего свойства, во всяком случае так учил Гегель и в след за ним преподаватели научного коммунизма. В этом они не ошибались.

Возникновение нового искусства в виде импрессионизма явилось следствием революций и замены старой аристократии на буржуазных нуворишей, причем где-то это произошло путем замены людей, а где-то, как, например, в Англии, сама аристократия, не дожидаясь смертоубийства, сама превратилась в торгово-финансовую буржуазию.

Ныне действующая цепочка «художник – торговец – художественный критик – музей» не случайно состоит из четыре звеньев. Музеи включились в лохотронные игры с искусством не так давно. А несколькими веками ранее туда добавились критики (знатоки искусства). Торговцы тоже не всегда и не всюду были – цари и папы римские часто сами делали заказы художникам.

Не обманешь – не продашь. Это ключ к лохотрону. Вот и поют многочисленные директора музеев, искусствоведы, гиды и прочие «гвардейцы кардинала» свои песни про достоинства того, что им выгодно или уже привычно рекламировать. Но даже традиционное искусство, о котором идет речь в данной статье, во многом – предмет коммерческий, поэтому стоит вспомнить Одиссея, который затыкал уши, проплывая мимо острова сирен, вынашивающих недобрые планы. Но в отличие от сирен, планировавших топить мореплавателей, у лохотронщиков от искусства одна цель – заработать, пусть даже ценой мозгового «разжижа» ничего не подозревающих посетителей музеев.

Информация поучительна с точки раскрытия той «сермяжной правды» об искусстве, которая способствует тому, чтобы смотреть на произведения искусства своими глазами.

Одним из феноменов является искусственно созданный гипертрофированный интерес к небольшому числу произведений искусства. Точно такое же зомбирование применяется и при описании достоинств современного искусства, все направлено на то, чтобы зрителя от увиденного отделала пелена из рассказов и неоправданных восхвалений.

Вспоминается рой туристов, фотографирующихся и/или «любующихся» заледеневшей под толстенным бронированным стеклом Джокондой в Лувре.

Однако, подход к ней предваряет прямо после входа в залы Лувра кордон возбужденных зрителей перед «Венерой Милосской»:  еще полные сил посетители яростно атакуют богиню, повернувшись к ней спиной (богиня как фон для фото). Вряд ли они знакомы с какой-либо еще богиней.

Потом недалеко от этого места, безучастно пройдя по лестнице мимо другой богини – Ники Самофракийской, они и натыкаются на Джоконду. Наслушавшись рассказов о том, какой это был мыслитель (Леонардо), всю оставшуюся часть прогулки по Лувру уже подуставшие туристы вспоминают и думают, он это или не он изображен на «Джоконде», а также улыбается он/она/оно или нет.

Между тем, вся улыбка заключается в линии рта: опусти уголки рта на 3 мм вниз и по крайней мере второй вопрос отпадет. Кто-то видит зловещий оттенок в ее взгляде, но это если наслушаться про чернокнижные экзерсисы ее автора. Такова сила внушения. И уже не досуг посмотреть на сотни других «красивых» портретов, а то тоже повсюду бы увидели хитрые джокондовы улыбки.

Великолепных портретов море, часто, особенно парадные портреты могли скрашиваться легчайшими улыбками, свидетельствующими о благополучии изображаемого или о его тонкой иронии.

Куда как тоньше писал свои портреты великий К.П.Брюллов. Не так давно довелось наблюдать, как на замечательной выставке в Манеже в Москве (попурри из работ, собранных по всем городам России) гид, не переставая что-то вещать, провел группу из подростков, даже не остановившись, мимо единственной выставленной на выставке работы Брюллова, подростки даже не взглянули на шедевр. Вот этот шедевр.

 

2. Что было до современного искусства. Проза жизни.

В древнем Риме уже шла торговля предметами искусства.

Свою алчность и свободу нравов Рим вполне передал европейцам. Повторялись и зигзаги потребительского вкуса. Плиний сообщает, что спрос на жанровые сцены в древнем Риме вырос, а спрос на традиционные величественные изображения богов и триумфаторов упал. Также и в «чрезвычайно меркантильной атмосфере Нидерландов, где все чем-то торговали, от зерна до шелка и тюльпанов, торговля картинами в 17 веке переживала бум» (ФК). Тогда буржуазный вкус также резко сместился в сторону жанровой тематики: кто не знает малых голландцев с их аппетитными натюрмортами и прочим бытописанием, а маленькими картины делались для того, чтобы у среднего бюргера хватило денег на покупку картины: не разрезать же в самом деле холст на части, как это много позднее сделал «папаша» Воллар с холстами Ренуара, чтобы продавать их в розницу японцам, которым подлинность была гораздо важнее качества» (ФК, стр. 225).

Торговал картинами П.П.Рубенс, причем покупая картины, он иногда расплачивался своими собственными картинами.

Торговлей произведениями искусства массово занимались дипломаты, тот же лорд Элгин, выломавший мраморы из Парфенона, был британским послом в Константинополе.

«Смерть крупного коллекционера вызывает радостное волнение в среде торговцев предметами искусства…» (ФК). Такую радость вызвала и смерть Рубенса в 1640.

Хитрости, которыми пользовались торговцы искусством прошлых веков, мало отличаются от хитростей современных: все они основаны на его величестве  Обмане и очковтирательстве. Однако, не в обмане, брат, сила, а в правде.

Они так уверовали, что обман богоугоден, что, например,  Даниэль Нейс, выторговывая коллекцию Гонзага в 1627 для ее приобретения королем Англии Карлом I, сбивал цену и писал в письме заказчику:

«Я прибегал ко всевозможным уловкам, чтобы только не позволить им назначить несусветные цены… Ведя с ними переговоры, я неизменно ощущал божественное заступничество…» (ФК, стр. 30).

Такова протестантская мораль: чем богаче, тем богоугодней. Хитрый Нейс хвалился тем, что за эту сделку века не взял никаких комиссионных, так как рассчитывал на промоушн английского монарха.

Кстати, тут Филип Хук для иллюстрации по-английски подпустил пару слов про олигархов и Путина, что лишний раз доказывает, что нет равных президенту России.

Вспомнив судьбу Карла I, который был казнен Кромвелем, Филип Хук написал, что расчет на королевские дома может привести к банкротству, поскольку «заключая сделки с королевскими домами (и с российскими президентами), вы подвергаете себя опасности» (ФК, стр. 31). Можно подумать, что это российский президент через хитрого агента приобрел коллекцию Гонзага. Хотя после всех инсинуаций почему бы не пронизать пространство и, главное, время, утверждая, что именно Путин виноват в том, что Карл I не смог оплатить коллекцию Гонзага.  Без подобных операций с искривленным пространственно-временным континуумом с его нетривиальным метрическим тензором связь между российскими президентами и Карлом I установлена быть не может. Но, вряд ли Филип Хук что-то слышал про тензоры второго ранга: как всегда, главное – подпустить шептуна, по-английски (в скобочках, тихонько так).

Предприимчивый, но слабый живописец Эйленбург, принял к себе в мастерскую в 1631 Рембрандта. Он рекомендовал Рембрандту писать больше коммерчески выгодных портретов – примерно половину из ста портретов Рембрандт написал за четыре года, работая у Эйленбурга, который принадлежал к протестантской секте меннонитов. Там же занялись выпуском недорогих гравюр, чтобы завоевать рынок среди небогатых коллекционеров. Кстати, укоренившуюся впоследствии практику «заполучать» всего художника целиком (с монополией на его картины), Эйленбург попрактиковал, выдав свою племянницу Саскию замуж за Рембранта.

К тому времени древний способ продажи картин на вес, давно был отвергнут. В те времена руководствовались старинной голландской пословицей: товар стоит столько, сколько какой-нибудь дурак готов за него заплатить.

Хорошо рисовали французы при Людовиках, а двор французского короля был ослепителен. Потомок Эйленбурга, некогда торговавшего «рембрантами», был заподозрен в том, что заказывая для Голландии французские полотна, получал партии картин из Парижа. Он приказывал делать с них копии у себя в мастерской, возвращал оригиналы как непроданные, а копии сбывал под видом оригиналов на амстердамском рынке. Забавно, что при этом парижский поставщик обвинялся в том, что сбывал возвращенные в Париж копии. Это к вопросу о классно сделанных копиях, каковой, например, является «Княгиня Барятинская» Торвальдсена в Пушкинском музее, а сколько существует «Лаокоонов» в копиях, «Геркулесов Фарнезских» и пр. пр. Вся античность дошла до нас в римских копиях, и ничего. Копии ничем не уступают оригиналам, а копии, сделанные, скажем, Брюлловым, превосходят оригиналы. Это тоже аргумент в пользу умения смотреть своими глазами на конкретную вещь.

Слабый голос против коммерции издал Д. Дидро в 18 веке, призывая ценить сами произведения искусства. Обратим внимание, что наиболее чистым от коммерции искусство оказывается под покровительством царственных особ, римских пап и прочих богатейших меценатов, среди которых было много русских. Они непосредственно заказывали художникам картины и скульптуры без участия посредников или перекупщиков. Таков и император Николай I, о котором много пишется на СКУЛЬПТПРИВЕТ.

Как пишет Филипп Хук, английское искусство не развивалось до середины 18 века, поскольку рынки были заняты уже раскрученными мастерами прошлого. Именно учреждение Королевской академии искусства в Англии в 1769 с ее ежегодной выставкой создало финансовые возможности для продвижения английского искусства в лице таких художников как Рейнольдс и Гейнсборо.

Справка. Если в Англии академия художеств была создана в 1769, то в России – в 1751 (ее учредила императрица Елизавете Петровна при содействии графа И.И.Шувалова), во Франции – в 1648 (Академия живописи и скульптуры) при Людовике XIII, в Италии – школа братьев Каррачи – в 1582 (через 18 лет после смерти Микеланджело).

Поскольку подлинность картины все больше выходила на первое место  при определении цены, возникли признанные знатоки, чьи выводы об авторстве картины означали наличие у нее коммерческой ценности. Так, малоизвестный художник англичанин Артур Понд, «развернулся» в роли надежного знатока.

«Английский джентльмен 18 века ничего так не любил, как клубы, и Понд, представляя помещения для их собраний, загонял членов известных клубов в собственный дом или в аукционные залы…» (ФК, стр. 51), он первым стал пускать пыль в глаза, продавая картины в собственном роскошном жилище, превращенным в подобие выставочного зала. Всячески затушевывал коммерческий аспект своей торговли, нажимая на тему «наслаждения прекрасным». Шептал прямо в уши.

«Слово «подлинник», начертанное вместе с его подписью на обороте картины, почти безоговорочно воспринималось как гарантия аутентичности и качества».

Потомки знаменитых итальянских родов и покровителей знаменитых итальянских живописцев, в 18 веке нищали. В моду вошли гранд-туры состоятельных северо-европейцев. Английские торговцы открывали свои представительства в Италии для скупки в Италии и перепродажи богатеющим за счет колониальной торговли английским «купцам». Некоторые английские аристократы покупали дома в Италии.

«Клиенты, прежде находившие удовольствие и забаву в отъезжем поле да в охотничьих угодьях, где водились куропатки, отныне наслаждались коллекционированием картин» (ФК, стр. 55).

«Неудивительно, что именно в это время, в 1766, был основан аукционный дом «Кристи», весьма английское по своей сути заведение, столь же глубоко ощущающее прелесть отстрела куропаток, сколь и собирание картин, причем ЧТО с его точки зрения важнее – еще большой вопрос» (ФК, стр. 55).

Итальянец кардинал Альбани (1692-1779) (вилла Альбани), сочувствовавший интересам Англии, вопреки запрету 1701 года папы Климента XI на вывоз  древностей и произведений искусства, всеми правдами и неправдами способствовал вывозу этих самых ценностей, для чего могли фальсифицироваться оценки вывозимых предметов – они объявлялись «заурядными», не представляющими ценности.

«А если говорить о британцах, то нередко доставлять произведения искусства из Италии домой помогал и Королевский военный флот» (ФК, стр. 57).

Кто теперь будет сомневаться в пользе финансирования собственной армии и, конечно, флота? Альбани собирал коллекцию у себя на вилле на Виа Салария якобы для собственных нужд, поэтому иногда прибегал к помощи своей любовницы, чтобы не светиться. Можно ли теперь сомневаться в пользе от наличия любовницы? Тем более, если и индульгенциями сам распоряжаешься.

Не забудьте посмотреть ПРОДОЛЖЕНИЕ.