При виде чего так крючатся фашисты, сатанисты и просто упыри

 

Звонница на Прохоровском поле, памятник Николаю II, памятник Сергию Радонежскому – все эти работы В.Клыкова – вызвали бурю эмоций у  субъектов, перечисленных в заголовке.

Однако, ни эпиграфы, ни вступление не планировались, да и звонница уже упоминалась, но совсем недавняя грязная возня, поднятая фашистами в газете Die Welt, с предложением снести клыковский памятник на Прохоровском поле неделю назад в июле 2019, то есть уже после публикации первой статьи, посвященной творчеству Клыкова, побудила сделать это введение и еще раз написать о звоннице.

Остается только поражаться, насколько жизнь превосходит все ожидания. Уже давно понятно, что агонизирующий запад, который давно практикуется «на вырывании сердца» (у сербов – Косово, у России – победу в Великой Отечественной войне, у Украины – православие), вконец изолгался и извратился, но чтобы так – «в строку», по такому поводу, да еще и немцы!? «Диалектическая спираль» исторического развития явно упирается куда-то не туда.

Эпиграф 1.

«Когда я сидел в немецком плену, немецкие самолеты летали надо мной только на восток».

Из беседы с парижанином в 1989 г.

 

Эпиграф 2.

«…А главное еще и в том, что Москва живет. Ведь на нее была вся надежда в те грозные дни, когда враг подходил к ее священным стенам. Мы с замиранием сердца следили за газетами и ждали от Вас, от москвичей, что Вы с гордостью вместе с Красной армией дадите сокрушительный удар по врагу, и Вы дали. Вы не жалели в эти дни сил, работая на заводах, давали грозное оружие.

Мы от Вас и сейчас ждем, что Вы нас будете снабжать всем необходимым, а мы постараемся, не жалея жизни показать врагу наш русский размах. Чтобы они вовеки веков помнили, что нас, русских людей, можно перебить, но не победить. Мама! Коротко сообщу о себе. Из запасной части я пошел на фронт. Если от меня не будет писем, не беспокойся, на меня порой находит лень, а иногда и некогда, тогда я не пишу.

И какие бы последствия ни были, утешайся тем, что сын твой не подвел той земли, на которой он вырос. Для меня приятнее (далее неразборчиво из-за перегиба письма) в родных краях, чем дворцы на чужбине. Лучше смерть, чем подчинение фрицам. Вот какие у меня сегодня настроения…»

11 апреля 1942 г.

Из письма лейтенанта Баловнева Александра Егоровича, погибшего 16 августа 1942 г. при разминировании дороги на Баксан (Кабардино-Балкария).

1.Введение. Письма с фронта

По поводу эпиграфа 1. Данную фразу довелось услышать в Париже летом в 1989 г. Перед тем, как в смутное время поехать преподавать математику в Алжире, пришлось изучать французский язык, а в финале была языковая стажировка сначала в Монпелье, а потом в Париже. Во время прогулки явно скучающий, но весьма контактный, парижанин лет 70-ти в моем лице нашел благодарные «уши». Как раз разговоров на французском мне и не хватало в тот момент. Показал мне церковь Мадлен, магазин, где отоваривалась супруга де Голля, предложил выпить пива (я отказался несмотря на нестерпимую для москвича жару, так как не употреблял спиртного), но запомнилась та самая его фраза, которая и вынесена в эпиграф 1. Кстати, он еще добавил: «А американцам от вас нужна только нефть». Письменного подтверждения данных фактов этот приветливый француз мне не оставил.

По поводу эпиграфа 2. Письма с фронта. Письма-треугольники моего дяди лейтенанта А.Е.Баловнева, отправленные в 1940-1942 годах во время его службы в РККА (Рабоче-крестьянской Красной армии) были случайно спасены от пожара, когда была разбомблена комната моей бабушки и моей матери в Москве (письма они брали с собой в бомбоубежище).

Удивительно, как тепло он относился к России, Москве и заводу им. Войкова, где он работал, учитывая, что в Москве он оказался примерно в 1932 после раскулачивания, причем родился он примерно в 1916, а вернувшийся в 1920 из немецкого плена его отец (мой дед) скоропостижно умер от тифа в мае 1921 г., то есть он пережил раскулачивание своей матери-вдовы с двумя детьми (моей матери и его самого), после чего бабушка с сыном, а чуть позже моя мать в совсем юном возрасте перебрались в Москву.

Все несколько десятков его писем, особенно за 1940 год, совершенно бытовые, он не хотел быть военным, попал в армию по призыву (примерно за год до войны). Не очень хорошее зрение не позволяло метко стрелять, мечтал вернуться к штатской жизни. Разочарованность жизнью и вместе с тем желание учиться, читать, и постоянные в письмах вопросы, как там дела на заводе им. Войкова, где он работал. За время службы поколесил по России, Украине, Бессарабии (обучение проходило очень интенсивно), а погиб в Кабардино-Балкарии, похоронен под Нальчиком. Письмо, вынесенное в эпиграф, выделяется из всех остальных писем настроем писавшего его офицера.

Да, он не хотел быть военным, служба в армии нарушила его планы. Вот несколько выдержек из его довоенных писем.

«… Сегодня ходили в поле на строевые занятия, воздух чистый, все начинает жить и дышать, тут пробуждается какое-то возбужденное состояние, мечты несутся в Москву и на несколько лет вперед. А на самом деле остаешься в Котовске, приходишь в казарму и все то же, что было вчера, то и сегодня, это будет и завтра. Какой ужас война! Сколько она приносит бед и несчастий! …Можно было в выходные дни выходить в город, а в городе можно кое-чем развлечься, и кое-что увидеть. Хотя особенного там кроме, как я уже писал (бабешек), нет ничего. …Если не попаду в наряд, то уйду куда-нибудь, в отдаленное место, где нет людей, затяну бурлацкую, кочующую, которая будет выражать мои настроения. Все мои стремленья заняться самообразованием безрезультатны. Мало свободного времени. Купил книгу Тарасова «Элементы высшей математики». Но к моему несчастью, только ее разрезал, а читать некогда. Да здравствует 1 мая (и первый такой май в моей жизни) без тебя (то есть сестры), я без друзей, без компании, без настроения, без денег. Но это все ничего. Пройдет и эта ража». Письмо от 19 апреля 1940 г.

«… Только получил с завода письмо, из которого узнал кое-что неприятное. Много знакомых ребят, бывших на финском фронте, убито. А остальное все идет таким же скучным путем и так же бесцельно. В недалеком будущем примерно через 1 – 1,5 месяца меня, наверное, выпустят из школы командиром. Что не очень для меня интересно. Но придется с этим мириться». Письмо от 7 мая 1940 г.

«… «Не дай Аллах своего гнева», если ты выйдешь замуж за военного (обращается к сестре), тогда у меня с тобой испортятся отношения. Я считаю так: вернусь я из армии в возрасте, все мои прошедшие мечты лопнули как ржавый обруч на пивной бочке, про настоящее нечего писать, а о будущем трудно сказать. Сегодня я читаю книгу «По стопам Петра Великого». Эта книга производит на меня какое-то особенное впечатление. Наметил для себя план каждую неделю прочитывать по книге листов в 200». Письмо от 12 мая (или июня) 1940 г. из Бессарабии.

«…Ездил 4 мая (1940 г.) в Одессу в глазную больницу и госпиталь. Положительных результатов никаких нет. Только выписали очки, да и тех нет в Одессе, придется ждать из Харькова. Одесса хороший город, не сравняешь с Котовском, красивые здания. Когда я вышел из вокзала, на мгновение забыл, что нахожусь в Одессе, считая как будто нахожусь в Москве. Весь день ездил по городу. Ходил в морской порт, в тот самый порт, где в 1905 г. было восстание на броненосце «Потемкин». … Относительно продуктов в Одессе: я не мог встретить нигде колбасы, только во всех палатках и магазинах одно пиво и вино, чего в Москве не очень-то много». Письмо от 6 мая 1940 г.

А вот военные письма. Война началась 22 июня 1941 г.

«…Сейчас я нахожусь в городе Днепропетровске. Три дня как мы приехали в этот промышленный прекрасный город. Город расположен по обе стороны Днепра. Имеет большое количество металлургических заводов-гигантов. С 9 июля по 12 июля совершал путь от Тирасполя до Днепропетровска. Какая ширь, какие просторы, ровные украинские поля, спелая рожь с богатым урожаем, доброе расположение народа к армии, где мы останавливались днем на станции, почти везде колхозники приносили яйца, молоко, вишню. Платишь – деньги не берут. Какой добрый народ, так и хочется сказать многое об этом народе. Нас приехало 24 человека. Из 24-х человек у нас имеется 10 национальностей. Все эти люди готовые только на одно: кончить эту проклятую войну, которая несет смерть и разрушение. Вот уже пять ночей, как немецкие самолеты появляются над Днепропетровском. Правда, хотя они большого ущерба не принесли, но все же как-то неприятно, когда ночью делают тревогу. Хочется сказать одно: как перешли Днестр, так сразу стало как-то лучше и веселее, а в Днепропетровске чувствуешь себя как в Москве. Мой адрес: УССР, г. Днепропетровск, п/я 493». Письмо от 15 июля 1941 г.

Этому письму предшествовали несколько уже военных писем, когда у людей происходил психологический перелом. Что чувствовали и что видели люди, можно понять, прочитав эти письма. Хорошо бы нашим пошлым нулевым киношникам это увидеть, чтобы не снимать всякую злобную непрофессиональную пургу про злых НКВДэшников, а по сути, порочащих Победу.

«…Настроение безразличное, никакого страха, просто сделался человеком, про все забывшим». Письмо от 23 июня 1941 г. (на следующий день после начала войны).

 

«…Настроение у меня безразличное, на все гляжу безо всякого страха и сожаления. Жив – так жив, а смерть – так смерть». Письмо от 1 июля 1941 г. из Кишинева.

 

«…Такое нашествие не раз постигало Русь, но всякий раз русский народ изгонял врагов. Наступит время, когда обратно заживем свободно. Быть может, кого-нибудь не будет из нас, но это война, а война не бывает без жертв». Письмо от 10 июля 1941 г.

 

«… Сообщаю о том, что я жив и здоров, помирать не думаю. Живу ничего, стою на квартире, деньги есть кое-что и купить. Хотел послать Вам (матери и сестре). Если Вы сильно нуждаетесь в деньгах, могу несколько выгадать. Не стесняйтесь, пишите прямо. Можно было бы многое рассказать, но о всем расскажу после, когда буду в Москве. Мой адрес: Курская область, г. Валуйки, улица 9 января, д. 22, кв. 1». Письмо от 20 сентября 1941 г.

Через год после начала войны тон писем несколько сгладился.

 

«… Живу хорошо, настроение тоже хорошее, бывает порой хандра пессимистического настроения, но она быстро проходит. Проникнут одним сознанием сражаться с врагом, как и всякий честный человек, который не хочет себя покрыть позором и бесчестием. Вот мой идеал, мои душевные мысли. Для Вас всё, пожалуй, понятно.

…Вера! Я попросил бы Вас (обращается  к сестре и матери), если Вы сможете, то пришлите несколько носовых платков и белой материи на подворотнички метра 2, носков пары две». Письмо от 12 мая 1942 г. (за три месяца до гибели).

«… Вера (обращается к сестре)! Может быть, ты помнишь прошлый год в июле числа 2-3 июля, я просил, чтобы ты прислала «Анну Снегину». Если ты не послала, то это очень хорошо». Письмо от 17 июня 1942(за два месяца до гибели). «Анна Снегина» – автобиографическая поэма С.Есенина, из июльского военного письма от 1941 видно, что речь идет о записках или переписанной поэме в тетрадях самого А.Баловнева. То, что он уже просит не присылать тетрадь, свидетельствует о том, что он понимает, что эта посылка может не дойти до адресата.

 

Очевидно, что это поколение россиян, включая и руководство страны, обеспечило Россию миром на семьдесят лет, а заодно и весь мир. Но сколько же наросло дремучих недоумков и сознательно злонамеренных упырей в наше время! А запад остался западом. Ничего в том непредсказанного. Как недавно мне сказал настоятель одного монастыря, «это признаки апокалипсиса».

2. Звонница на Прохоровском поле работы Клыкова

Ее-то и предложил снести немец.

Беспримерное танковое сражение произошло под Прохоровкой 12 июля 1943 г. Командовавший нашими войсками командарм 5-й танковой армии Павел Алексеевич Ротмистров так сказал об этом начале конца фашистской Германии:

«Запомните, друзья, 12 июля 1943 года, запомните этот день и это местечко под названием Прохоровка. Здесь впервые за всю войну лето стало по-настоящему нашим».

5 августа 1943 г. наши войска взяли Белгород и Орел. По случаю взятия Белгорода впервые прозвучал салют в Москве. 23 августа 1943 г. был освобожден Харьков, так завершилась Курская битва.

Через каждые двадцать минут бьет колокол на Прохоровской Звоннице. Первый звон – в память героев Куликовской битвы, второй – в память героев Бородинского битвы, третий – в память о Прохоровской победе и павших в этой битве. Звон разносится в память всех павших россиян в этой войне. Не случайно, первоначально Клыков делал проект этой звонницы для мемориального комплекса Победы на Поклонной горе в Москве. На состоявшемся в Манеже конкурсе за его проект проголосовало до 80 % посетителей, но жюри отклонило все проекты. Именно жители Курской области, откуда родом и сам Клыков, предложили позднее реализовать его проект звонницы на Прохоровском поле.

Начало строительства звонницы относится к октябрю 1993 году. Торопились ее сделать, чтобы успеть к 50-летию Победы в Великой Отечественной войне, то есть к 9 маю 1995 г. Сроки были очень сжатые.

Большую активность проявил Попечительский совет обустройства Прохоровского поля, председателем которого был Н.И.Рыжков, один из немногих порядочных членов последнего предательского состава Политбюро ЦК КПСС, на тот момент уже депутат Госдумы РФ. Его заместителем в Попечительском совете был В.Клыков.

Если на Бородинском поле стоит колонна, воздвигнутая по проекту А.П.Брюллова (брата великого художника К.П.Брюллова), то на Прохоровском поле стоит звонница, выстраданная В.Клыковым.

Звонница имеет высоту 50 метров. Наверху сфера – символ солнца, исторический символ Российской державы. Над сферой – золоченая скульптура, как бы образ Божией Матери, простирающей над Россией Свой Омофор (длинная широкая лента, символизирует спасение рода человеческого Господом).

Скульптор сделал около 130 барельефных образов, а самих рельефов 24 штуки. Изображены: священномученики Петр и Павел, Борис и Глеб, Св. Владимир, Сергий Радонежский, Серафим Саровский, Николай II, великая княгиня Елизавета Федоровна. На победной восточной стороне звонницы Святой Георгий Победоносец. Изображены «Святые воины»: Дмитрий Донской, Ослябя, Пересвет, Александр Невский. Изображены «Труженики фронты и тыла»: пехотинец, танкист, летчик, артиллерист, связист, партизан, крестьянка. Изображен политрук (по известной фотографии), поднимающий солдат в атаку и погибший в этой атаке.

На церемонии открытия и освящения памятника Клыков сказал:

«Звонница, взметнувшаяся на 50-метровую высоту, могла родиться только от любви к этой многострадальной земле, к многострадальному русскому народу».

В интернете достаточно кликнуть на слово «Звонница на Прохоровском поле», чтобы увидеть бесконечно много дивных ее фотографий при разных освещениях, с разных ракурсов. Очень красивый комплекс. Комплекс украшен тремя бюстами: Дмитрия Донского, Михаила Кутузова, Георгия Жукова.

Ничто не нарушает торжественного строя всего комплекса, высокое мастерство Клыкова как скульптора позволяет воспринимать все это скульптурное разнообразие как нечто естественное.

3. Дважды взорванный памятник Николаю II Клыкова

Клыков обучался в мастерской Н.В.Томского как будущий монументалист. Это сильно чувствуется. Ему в голову не приходят никакие изыски, хотя он, как никто другой из «реалистов», далек от противненького «супернатурализма». Тысячи людей не жаждут увидеть пошлый изыск вместо добротного памятника, для любителей специфических запахов сейчас имеется масса других возможностей.

Его основной принцип: памятник должен быть сделан максимально красивым и убедительным, поэтому нельзя искать что-то новое в угоду новизне. Об этом говорил и один из учителей Клыкова – блестящий скульптор М.Г.Манизер. Клыков находил самую репрезентативную фотографию или прототип и «выжимал» из нее «максимум» возможного. Как настоящий скульптор он работал нюансами, акцентами. Огромное количество работ заставляло его работать много и быстро. Делал это не ради славы или наживы, иногда – на свои деньги.

Памятник Николаю II по форме напоминает известный памятник Екатерине II в Санкт-Петербурге, сделанный по эскизу М.О.Микешина. А то, что там еще изваяно 9 полноценных фигур сподвижников императрицы (Потемкин, Румянцев, Дашкова, Державин, Орлов, Чичагов, Бецкой, Безбородко, Суворов) свидетельствует лишь о хорошем отношении к памятнику со стороны властей и о коллективном творчестве с привлечением блестящих скульпторов (Екатерину делал М.А.Чижов, а ее сподвижников – А.М.Опекушин, автор московского памятника Пушкину на Пушкинской площади). Надо сказать, что и Микешин поступил совершенно правильно, повторив самую оптимальную колоколообразную форму памятника, уже им апробированную ранее для памятника «Тысячелетию России» в Новгороде.

Мог ли Клыков себе такое позволить? Вопрос наивный. Клыков мог ответить подобно Фальконе, что «когда тебе 50, надо упрощать работу, если хочешь довести ее до конца, … и что Петр Великий сам себе  сюжет и атрибут».

Ответ Клыкова мог быть таким же, с той лишь разницей, что в его случае вечно сжатые сроки диктовались тем, что на 2-м Всероссийском монархическом совещании в Белгороде в ноябре 1995 было принято решение торжественно отметить 100-летие коронации Николая II, что должно было  состояться в мае 1896. Таким образом, у Клыкова на все про все оставалось чуть больше года. А памятник «нехилый».

Надо сказать, что памятник глубоко символичен в том смысле, что пышные облачения всех коронующихся царей и атрибуты власти идентичны и потому различить коронующихся можно только по лицам.

Сцены коронации государей оставили нам художники Л.-Р. Туксен и Ж. Беккер.

Добавим еще: а каких таких сподвижников можно было бы изобразить на памятнике Николаю II, если он сам говорил, что «кругом измена, трусость и обман». Это именно Царь-мученик, заплативший «упырям» дорогую цену своей жизнью и жизнями всех своих близких.

Справка. Николай II и его семья были расстреляны в ночь с 16 на 17 июля 1918.  17 июля 2019 года, ровно 101 год со дня его смерти в Екатеринбурге прошел крестный ход в память об убиенных в ту ночь.

Итак, хронология.

В 1995 г. Международный Фонд славянской письменности и культуры направил Черномырдину (председателю Правительства) письмо с предложением воздвигнуть памятник в Москве к 100-летней годовщине коронации Николая II (коронация состоялась 26 мая 1896). Молчание в ответ, потом еще несколько писем, Н.С.Михалков говорил с Черномырдиным. Опять нет ответа. Клыков переговорил с Лужковым (мэром столицы), тот не возражал. Было намечено место: между домом Пашкова и Боровицкими воротами (сейчас там памятник Св. Владимиру работы С.А.Щербакова). Но не возражавшая против памятника мэрия не могла принять решение без решения Правительства.

Решения не было. Клыков в это время делал памятник на свой страх и риск, понимая, что иначе он не успеет к 100-летней годовщине.

Срок истекал, решения не было.

И тут от церковной общины храма Благовещения Пресвятой Богородицы в селе Тайнинском (сейчас это район города Мытищи совсем рядом с Москвой) поступило предложение установить памятник напротив храма. Надо сказать, что это село расположено на пути, по которому паломники проезжали из Москвы в Троице-Сергиеву Лавру, дважды Тайнинское посетил и Николай II в 1893 и 1896 годах.

Свистопляска вокруг памятника продолжалась. В канун 100-летия коронации в мае 1996 районный глава запретил устанавливать памятник в Тайнинском по причине того, что земля не отведена. Ясно, кто правил бал в те времена. Демпресса была против. Так, в «Московском комсомольце» от 21.05.1996 некая журналистка яростно выступала против памятника Николаю II, награждая его эпитетами «Николашка Кровавый», «грозный истукан», «Клыковский идол», «маскарад в мантии». Вот как поджаривало!

Клыков пошел на риск и установил памятник 27 мая 1996 в годовщину 100-летия коронации. Его аргументы: широчайшая народная поддержка и благословение Патриарха Алексия II. Помня милицейские кордоны при установке памятника Сергию Радонежскому в 1987 при советской власти (см. п. 4 статьи), Клыков на пресс-конференции сказал:

«Думаю, у нынешних властей хватит разума не разгонять народ, не выставлять солдат с собаками, милицию и молодчиков в штатском».

Надо сказать, что на тот момент Николай II был канонизирован только зарубежной Русской православной церковью, а канонизация в России состоялась в 2000 г.: Николай II и члены его семьи были причислены к лику святости «страстотерпцы» Русской православной церковью Московского патриархата.

Через год 1 апреля 1997 мощный заряд тротила разнес в пыль этот первый монумент в Тайнинском.

Как написано в интернете, его взорвали члены левоэкстремистской организации «Реввоенсовет».

Клыкова атаковали как слева, так и справа, хотя нечистая сила в 21 веке постоянно меняет маргиналов сторонами: то, что считалось правым, становилось левым, и наоборот. Но, какой стороной ни поворачивай, рога не спрячешь, как говорится, «левая и правая, две калоши старые». Одни могут быть за сохранение трупа Ленина в мавзолее, другие- против, но от одного их одинаково корежит и зажигается в их глазах недобрый свет: от упоминания о святых и обо всем, что связано с православием (да и с другими традиционными религиями). Следствие обвиняло во взрыве двух каких-то испуганных парней, якобы комсомольцев.

Клыков тяжело переживал утрату. На Калужской скульптурной фабрике остался каркас модели. Клыков восстановил уменьшенный вариант памятника, его установили в Подольске под Москвой.

Через полтора года 31 октября 1998 был взорван второй вариант монумента в Подольске. А вот и «случайное» совпадение: 31 октября – день сатанинского праздника «хэллоуин».

Почитайте интернет: такое ощущение, что осталось только объявить этот день нерабочим днем (точнее, нерабочей ночью).

Сам Клыков после второго взрыва сказал в интервью, что кощунственные взрывы – дело рук сатанистов и что он готов с оружием в руках защищать свое детище, а «каждый, кто покусится на памятник исторической государственности России, – получит пулю в лоб».

Третий вариант памятника Николаю II в Тайнинском был открыт и освящен летом 1999 г.

Эти памятники сооружались на средства самого В.Клыкова и его друзей.

Памятник Николаю II стоит в одном из микрорайонов города Мытищи на месте села Тайнинское. Очень живописный парк с видом на храм. Монумент упокоился вдали от городских построек: последний русский царь как будто «отдыхает» в сени окружающей его листвы.

В руках Николай II держит традиционные символы государственной власти: скипетр и державу.

Скипетр – укороченный по сравнению с церковным жезл – символ царской власти.

Держава (шар в левой руке) – символ Царства Небесного.

4. Памятник Сергию Радонежскому Клыкова

Мощи Сергия Радонежского находятся в Троице-Сергиевой лавре в Сергиевом Посаде. Родился он в Ростовском княжестве, откуда его родители переехали в Радонеж. Здесь прошло детство и отрочество святого.

Его родители Кирилл и Мария Радонежские в конце жизни приняли монашескую схиму в Хотьковском Покровском монастыре в 3 км от Радонежа. Отец Сергия Радонежского Кирилл происходит из знатного боярского рода, происхождение Марии неизвестно, возможно какие-то ее корни могут уходить к чингизидам. Во всяком случае, в отличие от запада, восток не занимается «вырыванием сердца», связи Руси с Золотой Ордой не привели к уничтожению православия.

В детстве Сергий Радонежский носил имя Варфоломей.

Сергий Радонежский (1314-1392) – самый почитаемый на Руси святой, он благословил Дмитрия Донского на Куликовскую битву (1380), он игумен земли Русской, основатель Троице-Сергиевой лавры. Игумен – руководитель православного монастыря (ранее также этот духовный сан давался как иерархическая награда).

Съездите в Радонеж. Со смотровой площадки откроется примерно такой же вид на радонежские холмы, какой изображен у Нестерова, и который видел юный отрок Варфоломей, будущий Сергий Радонежский.

Памятник Клыкова Сергию Радонежскому был открыт в 1989 еще при советской власти. Холм под памятником насыпан Клыковым и его помощниками. Памятник сделан из камня.

И при установке этого памятника скульптор столкнулся с препятствиями со стороны властей. Его травила пресса за «прославление религиозного деятеля». Мешали открытию памятника. По дороге на Радонеж памятник арестовали на Ярославском шоссе (мастерская Клыкова находилась на Ордынке). На месте прибывшие из Москвы и других городов люди натолкнулись на милицейскую цепь, в кустах сосредоточились сотрудники в штатском. Спрашивается: как мог не распасться такой Союз, где гниль поразила верхушку и не только?

Но собралось около трех тысяч народа, и власти не смогли помешать открытию памятника.

Как и всегда, скульптор великолепно вписал красивый памятник в окружающий ландшафт, народ идет к памятнику. Памятник стилизованный и очень простой. Это символ, понятный всем.

Виды памятника и окрестностей.