Роден – отец современного искусства, а кто же мать?

Роден -отец современного искусства, а кто же мать?

Такой вопрос в XIX и даже XX веках мог относиться только к подкидышам, а современное искусство вроде не такое. Зато в XXI веке в просвещенной Европе подобный вопрос находится в тренде и никак не связан с подкидышами. Рождение современного искусства было бы невозможно без публичного признания заслуг его отца, а отец, как вы догадываетесь — Огюст Роден (1840-1917).

При исследовании этого вопроса и обнаруживается «вторая половина» этой «любви», породившей современное искусство. Ею стала Третья республика и ее премьер–министр Леон Гамбетта. Его–то и можно назвать «матерью» современного искусства (в переносном, конечно, смысле слова). Был и «посредник», который свел Родена и Гамбетту: семейство Шарпантье, любящее нарождающихся импрессионистов и даже скупающее их произведения (Шарпантье – издатель, коллекционер, его жена – покровительница Ренуара).

Историческая справка. Лев Толстой начинает том, посвященный началу Отечественной войны 1812 г. словами: в этот день «силы Западной Европы перешли границу России и началась война». Рулила всем Франция и Наполеон, вобравший в себя как Первую республику Франции, так и наполеоновскую империю. Получив свое, Франция далее продвигалась к демократии скромными шагами, уже не пыталась кого-то завоевывать, да и просто серьезно защищаться: немцы промаршировали по Парижу и при Родене в 1871, и в XX веке, а Наполеоны стали нумероваться.

Итак, после Наполеона I реставрировалась старая монархия, затем революция 1848 и четырехлетняя вторая республика, а потом опять монархия-с 1852 по 1870: во Франции правил племянник великого завоевателя — император Наполеон III. В 1870 по причине неудачной войны – опять революция и приходит Третья республика. При этом воевавший с Пруссией Наполеон III проиграл битву при Седане и сдался немцам, а Гамбетта объявил, что тот перестал царствовать.

Писатель Виктор Гюго был среди новых демократов, возглавивших новую республику, но скоро умер. Была Парижская коммуна (примерно как в гражданскую войну в России: «красные демократы» воевали с «белыми демократами», царь уже был не причем), которую разгромили. Но это уже другая история.

Для современного искусства важно, что Наполеон III c его «аристократическими вкусами» сменился «новым французом», то есть человеком, имевшим более туманные эстетические вкусы, но при этом явственную жажду наживы.

Один американец по имени Дэвид Вейс (далее «Американец») написал книгу «Нагим пришел я» (далее «Книга»), посвященную жизни Родена (в русском переводе вышла в 1993). Книга художественная, но следует действительным фактам жизни Родена, а в конце снабжена комментариями, где, в частности, уточняются исторические неточности. Как и другие книги о «современном» искусстве, книга местами очень забавная, а потому возьмем из Книги историю рождения этого искусства.

Книгу можно было бы назвать «До и После».

«До» Гамбетты Роден и его сотоварищи импрессионисты (Моне, Мане, Дега, Ренуар и др.) были бедны, звать их было «никак», в Салоны (официальные художественные выставки), идущие еще от Людовиков (с XVIII века) их не пускали, кучковались в кафешках на Пляс Пигаль, что около Монмартра (площадь еще известна своими домами терпимости и кабаре “Moullin Rouge” (Красная мельница), где до сих пор танцуют топлесс).

Усердно лез в Салоны Мане (Эдуард). Он только-только создал свой знаменитый «Завтрак на траве». Недавно на одном из ток–шоу у нас обсуждался «вопрос» о неких парочках, занимающихся любовью прилюдно в новом парке «Зарядье», что сделан на территории бывшей гостинцы «Россия» (хотя обсуждать тут нечего – просто теория Дарвина наоборот: человек превращается в обезьяну). Примерно так же был воспринят современниками и «Завтрак на траве»: с какого рожна – голая дама среди одетых буржуа, на траве (а комары, а мухи)? Американец, смакующий подвиги Родена на личном поприще, конечно, не озадачился «облико морале», а, как истый искусствовед, отметил хорошую композицию картины (то есть расположение фигур и их позы). Невдомек было Американцу, что Мане всего лишь слямзил композицию картины у Рафаэля:

Наполеон III, подобно Николаю II, с трудом выдерживал революционные натиски, и в 1863 разрешил параллельно с официальным Салоном организовать выставку, носящую громкое название «Салон отверженных» (в России в 1863 состоялся бунт 14: из Академии художеств ушло 14 учеников, среди них один скульптор – Крейтан – только он и известен. Россия тоже не «лыком шита»). Посетив «Салон отверженных», Наполеон III «объявил художественный уровень выставки скандально низким, вульгарным, неприличным и оскорбительным», (особенно из-за «Завтрака на траве»).

Вспоминая недавнюю предвыборную президентскую кампанию, зададимся вопросом: «А что Роден?».

Роден тоже пытался попасть в Салоны: сотворил под «античность» – «Человека со сломанным носом» (явно намек на Микеланджело, которому в молодости сломали нос из-за его скверного характера), в Салон бюст не взяли. Лепил в Бельгии на продажу женские головки в шляпках с цветочками под руководством бельгийского скульптора Каррье-Беллеза.

В настоящий же скандал (а как иначе приблизиться к искусству?) он попал там же – в Бельгии (куда уехал из голодной Франции, оставив жену с сыном). Там он, особенно не надеясь на свои анатомические познания (в Книге описан эпизод, как он отказался изучать анатомию на трупах – был брезгливый, в отличие от того же Микеланджело), сделал копию с молодого бельгийского солдата по имени Нейт. Американец, будто стоял со свечкой, описывая, как солдат долго не отваживался раздеться перед скульптором. Как сказано в Книге, «хорошо, что Нейт понятия не имел об искусственных позах профессиональных натурщиков».

Скандал был связан с тем, что бельгийцы, а потом и французы обвинили Родена в том, что он использовал слепки, то есть облепил солдата гипсом и снял с него копию. Как водится в современном искусстве, сначала что-то делают, а потом придумывают название. Сначала у натурщика было копье и он назывался «Побежденный», закрывал рану на голове. Потом, когда Родену все-таки объяснили (он был упрям), что не вяжется копье с бельгийским солдатом (больно уж голова простецкая, впрочем, как и всегда у Родена), он убрал копье, назвали натурщика «Бронзовый век» (рана «зажила», теперь он просыпается), так и значится в анналах современного искусства. А между тем, в Академиях одним из требований было ваять на заданную конкретную тему, а не как у Церетелли: заменил голову и на тебе: вместо Колумба на стрелке Москвы-реки теперь стоит Петр I.

“Бронзовый век» всегда приводят в качестве доказательства наличия чуть ли не академической выучки у Родена. Его современники иллюзий не питали. Американец описывает, как к Родену пришли от академических кругов и предложили пройти тест: сможет ли он сделать под контролем что-то подобное на свой выбор. Далее Американец победоносно описывает, как Роден, собрав в кулак полученный в Бельгии опыт,  ваял на глазах у изумленных членов комитета (специально создали «Комитет в защиту «Бронзового века») своего «Идущего человека». Можно было бы охотно поверить в успешную защиту Родена (что не пользовался слепками), но это противоречит увиденному. Видимо, для убедительности защиты, Американец подтасовал факты в своей Книге, указав, что за «Иоанна Крестителя» (разновидность «Идущего человека») Роден получил третье место в разделе скульптуры в Салоне, хотя получил третье место все за тот же «Бронзовый век».

Заканчивая рассказ о «Бронзовом веке», вспомним один аспирантский анекдот: «В диссертации получены новые и интересные результаты: что ново, то не интересно, что интересно, то не ново». Также и у Родена: его фигурные композиции делятся на две части: «Бронзовый век» и все остальное. Первый неплох, но, видимо, правы бельгийцы, видевшие, как Роден работал, сделан с помощью слепков, а остальное – без слепков, но плохо.

После встречи с Гамбеттой (был руководителем Франции в течение двух лет 1881-1882, потом застрелился). Роден, прозябавший до сорока лет без заказов, одел «взятые на прокат модный сюртук, цилиндр, шляпу», пошел на выставку своих работ, которую устроили ему через супругов Шарпантье. Там его подвели к Гамбетте.

Читать Американца донельзя забавно, например, у него приведен длинный диалог Родена с Гамбеттой, из которого следует, что сам же Гамбетта ни с того, ни с сего сообщил Родену свою характеристику в следующих выражениях:

«Ведь я, Роден, из тех честолюбивых молодых провинциалов, которые ежегодно наводняют Париж в погоне за славой и счастьем. Из тех, кого так прекрасно описали Флобер, Золя и Бальзак. Легкомысленный, не всегда вызывающей симпатию, но идеалист-мечтатель, вечно чего-то жаждущий. Я обитал в Латинском квартале (около Сорбонны, где преподавали на латинском языке) и разгуливал по улицам с видом завоевателя. Был адвокатом, но собирался также стать и художником, как большинство моих друзей…. Многие порицают меня за то, что у меня растет живот, – скандал; но особенно меня поносят за это роялисты (сторонники монархии), а они-то и жрут больше всех».

А теперь представим себе как в наше время встречает Макрон на выставке малоизвестного скульптора и исповедуется ему: «Я так-то и так-то стал президентом. Я так-то и так-то женился. Я так-то и так-то съездил к Трампу. Я такой…».

Конечно, Американец — фантаст, но еще он очень веселый парень, так как все, что он думает о французе Гамбетте умудрился рассказать устами самого же Гамбетты.

После исповеди Гамбетта заявил, что скульптуры Родена исполнены революционного духа (чем удивил Родена) и поинтересовался у Родена, хочет ли тот послужить Третьей республике. Роден хотел.

Как говорится, о вкусах не спорят, любовь зла.

Новое руководство Франции полюбило Родена, ему дали орден Почетного Легиона. Заказали: дверь в новый Музей декоративного искусства, памятник Гюго (тоже был когда-то революционером), потом граждан Кале, памятник Бальзаку и т. п., стали снабжать деньгами. Роден сменил устаревшую Розу Бере (гражданская жена, достойная всякого уважения за свою преданность, родившая Родену непутевого сына, которому Роден отказался дать свою фамилию) на молодую двадцатилетнюю Камиллу Клодель (Роден был старше на 24 года), которая подавала надежды как скульптор, но от хамства мэтра (так стали называть Родена), мытарств и несправедливости, которые так подробно описал Американец, попала в психиатрическую клинику, где и провела последние тридцать лет своей жизни (с 1913 по 1943).

Из двери получились «Врата ада». В Книге Гамбетта поучает Родена следующим образом: «Но прежде всего эти врата должны показать, как глубоко мы озабочены судьбой французского народа как нации и судьбой человечества в целом», далее Американец пишет чушь, вычисляя мысли Родена. А на самом деле мысли могли быть такими же, как и при сеансах, в течение которых Роден ваял портрет Гюго. По воспоминаниям его современника Роден говорил о себе следующее: «Вспоминаю, что, когда мне приходилось приближаться к великому человеку, Виктору Гюго, к Эжену Делакруа, я выпивал для храбрости хороший бокал шампанского». Вот тебе и «судьба человечества», тем более, что «Врата ада» остались «незавершенкой» и стоят в музее Родена, находящемся недалеко от Эйфелевой башни.

Фантасты-искусствоведы к одним из основных «плодов» указанной любви, породившей современное искусство, относят именно рисунки Родена. Американец с особым смаком описывает, как девушки, «голые, стаями», дефилировали вокруг престарелого но уже могущего позволить себе жить в отеле Бирона мэтра (будущем музее Родена), а он их не ваял, а рисовал. Хилые рисунки, особенно руки, которые не так просто начертать, но именно рисунки Родена связывают прежде всего с новым искусством.

«Динамо», которое крутил Роден со всеми заказчиками его скульптур, подробно описанное Американцем, превосходит даже то, что проделал другой импрессионист – П. Трубецкой, когда работал над памятником Александру III. Причина сходства проблем этих двух скульпторов – в низком уровне квалификации и плохом знании анатомии. Но об этом в другой заметке, когда разговор пойдет о «творческом методе» Родена.