Памятник Александру III импрессиониста Паоло Трубецкого

 

 

Эпиграф. «После долголетней спячки захотели пробудиться к действительности. Так зародились в общественной жизни новые искания людей, жаждущих государственного переворота, так началось глухое брожение против сонного царства рутины» (Барон Н.Н.Врангель. История скульптуры. Примерно 1904-1907. Том 5 «Истории русского искусства», стр. 392).

1. Несколько слов об импрессионизме

1.1. Медардо Россо (1858-1928)

Скажи кто твой друг, и я скажу кто ты. Медардо Россо был другом Трубецкого. В одном итальянском альбоме приведено фото статуэтки Толстого, позировавшего Трубецкому на изможденной лошадке:

Если многие художники искали, как передать “внутреннее” содержание изображаемого, в данном случае – автора “Войны и мира”, то импрессионист  “ухватывает” мимолетное впечателение. Импрессионисты гордятся тем, что они сами выбирают “момент”, “что изобразить и выразить”. Трубецкой выразил, как человек сидит на лошадке.

А сразу же за этим фото в альбоме приведены скульптуры его старшего друга – Медардо Россо, которого обычно объявляют венцом скульптурного импрессионизма, хотя скромно оговариваются, что он уж чересчур импрессионист. Не утруждая себя переводом с итальянского, воспроизведем несколько фото его работ 1890-ых годов:

 

Таким образом, первоисточник «правды жизни», как о том напишет барон Н.Н.Врангель, можно увидеть не только у Трубецкого, но и у его старшего товарища Медардо Россо.

1.2. Барон Врангель об импрессионизме

Эпиграф к настоящей заметке про жажду госпереворота взят из главы № XXXVI «Импрессионизм и правда жизни», написанной эпатажным почитателем импрессионизма, «критиком искусства» бароном Врангелем, братом генерала тоже барона Врангеля, воевавшего с красными. Этому критику русского искусства повезло: он не дожил до накликанной революции 1917, умерев в 1915.

Применительно к импрессионизму набор хвалебных словесных оборотов, встречающихся у Врангеля, подобен шаманским заклинаниям:

«красота для красоты», «правда для правды», «реакция против мысли и зрительное ощущение стало предметом культа», «старались удержать течение времени», «захотели пробудиться к действительности» (и далее следуют слова про государственный переворот), «жизненные вопросы не как темы в искусстве, а как отношение к действительности» (видимо, эпатаж), «все мгновения жизни каждого человека в отдельности  показались многозначительными и великими», «человек – это звучит гордо» (здесь Врангель дает ссылку на Горького, буревестника революции), «стали изображать  весь мир и не осталось ни одного мертвого предмета».

И далее в том же шаманском и революционном духе… Вывод один: нужен госпереворот, и какой же я (Врангель) тонкий и смелый критик!

Надо сказать, «чуйка» критика не подвела, он знал, что хвалить, а что ругать. Очень правильно угадал, что современный авангард (и даже его предтеча -импрессионизм) и госпереворот – соседние звенья одной цепи.

Его джентльменский набор фраз про «импрессионизм» – не более, чем набор бессмысленных «фиговых листочков». Эти листочки подбирают люди, жаждущие приобщиться к искусству, не сознавая, что это обманки. Если сделать несложный мысленный эксперимент – попытаться понять эти фразы, то сразу обнаружится, что не только художники, но вообще все нормальные люди хотят и красоты, и правды, и пробудиться, сами выбирают наиболее памятные моменты из жизни (даже когда делают селфи), тем более, хотят звучать гордо. Конечно, все это понимают по-разному. Зато не все хаотически ковыряют пальцем глину. Так что не растиражированные фразы Врангеля выделяют существенный признак скульптурного понятия «импрессионизм», а «ковыряние пальцем» и нежелание долго думать. Именно по этому признаку зритель прежде всего атрибутирует скульптуру импрессиониста (то есть догадывается, кто это сделал).

2. Мучения по созданию памятника Александру III проекта Паоло Трубецкого по материалам Комиссии по сооружению памятника

После всех восхвалений Трубецкого, однако, Врангель категорически отказался принять памятник Александру III, написав следующее:

«Самое неудачная среди его работ – памятник Александру III,  который Трубецкой выполнил не как монументальное сооружение, не как символическую декорацию площади, а как случайный момент, как маленькую статуэтку. В этом еще раз сказалось его некультурное отношение к  задачам творчества. Пока он трактовал этот памятник только как статуэтку, только как из жизни выхваченного всадника, до тех пор он оставался верен себе и восхищал всякого силой своего чисто импрессионистского дарования. Когда же эта «статуэтка» была увеличена до размеров колосса, то она ничуть не приобрела ни значительности, ни декоративности, без которых нет и не может быть памятника» (Т.5, стр. 402).

Возможно, на оценку подействовало слишком нежное отношение к Трубецкому со стороны коронованных особ и бешеные деньги, полученные им за памятник. Но на сей раз Врангель сказал  правду.

 2.1. Справка. Паоло Трубецкой (1866 – 1938)

внебрачный сын князя Трубецкого П.И. (отец скульптора состоял на дипломатической службе русского царя) и американки Ады Винанс. Отцу будущего скульптора князю П.И. Трубецкому, имевшему сразу двух жен – одну в России, другую за границей, царь Александр II запретил возвращаться на родину дабы не подрывать нравственные устои.

Как написал И.М.Шмидт в своей книге «Русская скульптура второй половины XIX- начала XX века», 1989,  «большое влияние на Трубецкого оказали работы Медардо Россо». Так что не только друг, но и образец для подражания был у юного Трубецкого в Италии до того, как он примерно в 30 лет уехал покорять «замшелую» Россию.

В Россию Паоло приехал уже для работы в 1897 в Москву, где было не густо с преподавателями скульптуры. Директор Московского училища живописи, ваяния и зодчества предложил Трубецкому преподавать, и тот с 1897 по 1906 официально числился преподавателем.  Н.А.Рамазанов, создавший скульптурный класс в Москве, грамотный скульптор, к тому времени уже умер; остававшийся после него С.М.Волнухин не одобрял методов преподавания заезжего скульптора. Трубецкой в итоге «проучил» всего два года. Его ученики так и не состоялись как скульпторы, потому что их «учитель» отвергал авторитеты, понятие «школы», считал, что в скульптуре надо действовать не по правилам, а «лепить как видишь, как есть».

Ученики не ходили на его занятия. Таких скульпторов как А.Т.Матвеев и Н.А.Андреев спасло то, что они, как и бОльшая часть русских скульпторов этого периода, сумели вовремя отказаться от «импрессионизма», раскусив творческий метод русско-американского итальянца.

Модный скульптор, Трубецкой уже с 1904 бывал в России только наездами (хотя «преподавал» в Москве и «делал» памятник Александру III, открытому для публики в 1909 г.!).

Жил и работал:
– 1906-1914 в Париже,

– 1914-1921 в Америке,

– 1921- 1932 в Париже

– 1932-1938 (до смерти) в Италии.

Итак, если не считать наездов, из 72 лет жизни Трубецкой прожил в России 7 лет, где в начале 1900-ых он нашел, что «ласкам нет конца», как сказал бы Чацкий. Конечно же, сотрудничал с «Мирискусниками» (относительно умеренные протестанты против академизма). Был обласкан не только публикой, но, главное для нашего повествования, вдовствующей императрицей женой Александра III Марией Федоровной (Дагмарой – имя до брака), которая никто не знает почему воспылала к творчеству Трубецкого и была его упорным промоутером, когда он работал над памятником.

Без Дагмары не было бы нашумевшего памятника Александру III.

Что заставило мигрировать гражданина мира? Работал он много и хотел много зарабатывать.

– Из Италии в 30 лет он уехал, чтобы покорить Россию и покорил.

– Из России он уехал в 37 лет потому, что его «раскусили», когда он устроил бесконечную возню с памятником, о чем, собственно, идет речь в данной заметке.

– Из Франции в Америку он уехал в 48 лет потому, что в «передовой на все новое» Франции вошло в моду следующее поколение ниспровергателей академических устоев, а провинциальные публика и критика США, еще не испорченные новыми течениями  в искусстве, восторженно приветствовали  его произведения. Тогда как в Старом свете (Европе) уже в 1913 про него говорили, что он работает в духе «устаревшего импрессионизма».

– Из Америки он уехал в 55 лет, наверное, потому что совсем тоскливо стало с ее «индейцами», след которых давно простыл (скульптура Трубецкого «Индеец» тоже куда-то испарилась).

– Вернувшись во Францию в 55 лет, он нашел других законодателей мод: К.Бранкузи,  А.П.Архипенко, О.А.Цадкина, Ж.Липшица и других. У этих авангардистов нет совсем никакого скульптурного правдоподобия, о них вообще сказать нечего, кроме заклинаний.

– В Италию он вернулся в 66 лет, видимо, потому что все-таки – малая родина, да и итальянцы не так занудливы с авангардом.

Всякое переживал Трубецкой. После пошловатых манерных дамочек пытался отойти от «импрессионизма», то есть немотивированного ковыряния глины, даже сделал «Боксера», голого «Шаляпина» и прочее, но тут его ошибки и непрофессионализм стали совсем явными.

Однако, о творчестве Трубецкого тоже надо говорить отдельно.

2.2. Николай II выбирает по итогам конкурса на памятник Александру III проект Паоло Трубецкого 28.02.1900

Создается Комиссия по сооружению памятника Александру III в составе:

– министр финансов С.Ю.Витте – общее руководство,

– вице-президент (заместитель президента) Академии художеств И.И.Толстой,

– еще два члена комиссии,

– архитектор Ф.О.Шехтель,

– скульптор Паоло Трубецкой.

На первом заседании Трубецкой и Шехтель сообщили, что вторая модель в полную величину будет готова в 1901, а к 01.05.1902 будет отлита и полностью готова уже к установке на пьедестал. Наивные, фантасты, ошиблись примерно на 7 лет. При этом, Николай II планировал установку памятника на 1902 год к десятилетнему юбилею начала строительства Великого Сибирского пути (самого длинного в мире железнодорожного пути), создававшегося по указанию Александра III.

Стали подбирать место в Петербурге для мастерской скульптора. От предложенного места около Академии художеств (Васильевский остров) во время второго заседания Комиссии Трубецкой отказался, аргументировав тем, что нечистоты на ближайших огородах в теплое время окажут вредное влияние на его здоровье. После этого уехал за границу.

2.3. Начало противоречий и споров. Мучения с выбором способа отливки памятника. 1900-1901 годы

Неожиданно Трубецкой стал настаивать на гораздо более дорогом способе отливки. Под угрозой отказа от дальнейшей работы он настаивал также на более сложном пьедестале.

Трубецкого в одной из газет обвинили в том, что он скопировал позу лошади с монумента Гарибальди в Риме. Действительно, позы одинаковы.

Трубецкой запросил 140 000 рублей за свою работу (в 1913 дойная корова стоила примерно 70 рублей, то есть Трубецкой запросил сумму в  2000 «коров»), мотивируя тем, что работа над памятником оторвет его от заказов, в том числе выставленных на Парижской выставке работ,  которые он оценивает примерно в такую сумму, т.е. попросил компенсировать себе упущенную выгоду за счет бюджета Российской Империи.

Тут И.И.Толстой, видимо, призадумался, указав, что П.Клодт за четырех коней на Аничковом мосту, которых расхватывали, как горячие пирожки, европейские монархи, получил 56 000 рублей. Глядя на аппетиты Трубецкого «раскатал губу» Опекушин, который стал выжидать с назначением цены за свой памятник, в зависимости от оплаты Трубецкому.

В итоге царь установил цену в 100 000 рублей. Подобно Кисе Воробьянинову, согласившемуся нищенствовать на счет «раз», Трубецкой согласился, добавив, что он никогда не соглашается в таких ситуациях, но в данном случае делает исключение.

Срок создания памятника явно срывался, Трубецкой уже усомнился в том, что к сроку успеет выполнить свою работу, присовокупив к сказанному, что деятельность художника не может обусловливаться каким-либо сроком. Интересно, а куда же подевалась его феноменальная скорость лепки, тем более что до того он уже налепил массу лошадей и лошадок в той же позе на четырех копытах?

Параллельно Трубецкой «ковал деньгу», выполняя частные заказы. Комиссия была вынуждена запретить ему за государственный счет оплачивать аренду земли под литейную (мастера Робекки) для выполнения таких заказов.

Комиссия даже согласилась оплатить купленную Трубецким за границей живую лошадь  для лепки фигуры лошади (дали аванс).

Уже на девятнадцатом и далее заседаниях Комиссии Трубецкой настаивал на частной литейной мастерской, предлагал изменить размеры памятника, делал неясные предложения по поводу отливки. Ему противоречил им же предложенный литейщик Робекки, выполнявший в  бронзе частные заказы скульптора. Робекки запросил за отливку памятника большие деньги, но внятно не мог объяснить свой способ отливки, при этом таких размеров скульптур он никогда до того не делал. Комиссию все это напрягало.

В итоге Витте пригласил для обсуждения отливки для консультаций все тех же академических петербургских скульпторов: Р.Р.Баха, В.А.Беклемишева и других.

После массы перипетий вместо малоопытного Робекки был приглашен другой мастер Эмилио Сперати, который впоследствии отливал памятник в бронзе. Трубецкой тогда уже не мешал. Нормального мастера нашел Б.Б.Голицын, которого Витте для этого послал в специальную командировку в Европу.

Опытный литейщик Сперати, по словам Голицына, назвал цену, предложенную литейщиком Трубецкого Робекки «до смешного преувеличенною». Все это зафиксировано в материалах Комиссии.

2.4. Мучения с обликом памятника

21.03.1902 царь осмотрел модель в натуральную величину, заметил, что Трубецкому следовало бы быть ближе к действительности, так как еще целы некоторые лошади, которыми пользовался Александр III, от критики воздержался, сказав, что судить можно будет по окончательному варианту. Нашли оставшуюся лошадь, рекомендовали скульптору придерживаться хотя бы нужных пропорций.

Возник вопрос, касающийся квинтэссенции проблемы, связанной именно с «импрессионизмом» скульптора.

На 24-м заседании комиссии у Трубецого прямо спросили, считает ли он отделку модели окончательной, ибо на взгляд Комиссии, подобная работа носит эскизный характер и может не понравиться его императорскому величеству. Оправдываясь, Трубецкой, тем не менее заявил:

«Отделка ее будет иметь тот же характер, как и мелкие его произведения, так как это его манера работать, изменить которую он не может, и если она не понравилась, то выполнение фигуры может быть представлено другому художнику».

Таким образом, Трубецкой явно пользовался покровительством царственных особ, и шантажировал членов Комиссии, ответственных за то, чтобы памятник был доведен до конца. Ясно, что члены Комиссии не питали иллюзий по поводу «небольшого художественного капитала» Трубецкого, а сам Трубецкой тоже был об этом осведомлен, поэтому-то и «врубал дурочку».

Пришлось давать советы Трубецкому типа «ступни коротки», «рука скованная», «мало расстояние от бедер до колен», нет аксессуаров (шашки, ордена и т.п.).

2.5. Манера поведения Трубецкого

Трубецкой постоянно уезжал за границу, например, на тридцатом заседании 19.10.1901 Комиссия отложила рассмотрение вопроса «до возвращения князя Трубецкого» (к этому времени его отец уже урегулировал свое многоженство и Паоло из бастарда превратился в князя).

В материалах Комиссии отмечен «крайне странный образ действия князя Трубецкого и столь же удивительное, по беспечности, отношение его к принятому на себя труду», что  приводит к тому, что «дело по сооружению памятника находится в весьма неотрадном положении».

27.07.1902 осмотрели модель Трубецкого в полную величину, оттащили для обозрения на Знаменскую площадь. Комиссия нашла в модели «существенные недостатки, исключающие возможность ее исправления». На это Трубецкой ответил, что «не считает статую скверно выполненной и в другой модели он устранит неправильности по возвращении из-за границы».

Естественно, 10.01.1903 последовало царское указание «Статую не отливать. Пусть князь Трубецкой продолжает работу». Затормозили создание постамента.

Вместо того, чтобы работать над самим памятником, 29.10.1903 Трубецкой проектирует новый пьедестал, по его мысли «государь как бы случайно заезжает на холм и останавливается». И это посреди города и среди зданий!

Сохранился рисунок этой земляной горы с битюком и мужиком на битюке:

Новая модель оказалась не лучше прежней. А.Н.Бенуа прямо заявил:

«Главные недостатки заключаются в полном отсутствии пропорциональности, устранить которые князь Трубецкой не будет в состоянии, так как не обладает ни научной, ни практической подготовкой, без чего лепка таких монументальных статуй немыслима».

Еще резче высказывался Витте, который про первую гипсовую модель в натуральную величину сказал, что она представляет невозможное уродство и хотя князь Трубецкой уверял, что на Знаменской площади она будет выглядеть лучше, вышло наоборот, где она оказалась постыдно скверной.

Пришли к выводу, что Трубецкой столько сидел над статуей, что утерял способность ее совершенствовать, и ему надо дать отдохнуть полгода.

Морочивший голову с горкой-пьедесталом Трубецкой вконец растерялся и заявил:

«Пьедестал не играет роли. Главная его цель – приподнять статую настолько, чтобы ее не заслоняли экипажи и проч. Если бы не это обстоятельство, то можно было бы вообще не делать постамента».

2.6. Высочайшие «промоутеры» Трубецкого.

19.06.1904 Дагмара (Мария Федоровна), вдова Александра III, видимо, главная фигура, благодаря которой Трубецкому перепал данный заказ, в сопровождении Витте, осмотрела и одобрила модель памятника. Потом одобрил статую великий князь Владимир Александрович, президент Академии художеств, который уже через несколько лет предпочтет другого скульптора – Пьетро Канонику.

Ожидая высочайшего разрешения на отливку модели в бронзе, Витте предположил, что Николай II сам не будет смотреть модель, а положится на благоприятный отзыв о ней своей матери – Марии Федоровны (Дагмары).

Опять заговорили о пьедестале и отливке статуи. Можно только посочувствовать членам Комиссии, которые опасались, что Трубецкой в итоге возложит ответственность за неудачу на них. Это касалось, в частности, пьедестала (заседание Комиссии в декабре 1904). Но наш «импрессионист» получил очередную высочайшую индульгенцию и мог шантажировать.

Судя по всему, виноватые в выборе «скульптора» и царь, и Дагмара, и другие великие князья были загнаны в угол, так как конкурс давно прошел, денег было потрачено много, ничего другого не оставалось, как только доделать памятник и потом объяснять, какую «мощь» изобразил скульптор.

2.7. У Комиссии лопнула чаша терпения. Трубецкой работал наездами из-за границы, куда уезжал по собственной инициативе

Вместо предложенного Трубецким Робекки в Петербург приехал квалифицированный мастер Э.Сперати.

04.08.1905 на сорок втором заседании Комиссии было зафиксировано, что “в отсутствие самого скульптора Э.Сперати отлил гипсовую статую, «произвел в ней разные переделки», после чего статуя была отдана в его распоряжение для воспроизведения в бронзе.

Но тут «выплывает» Трубецкой. В протоколе Комиссии записано, что “князь Трубецкой выбрал все 100 000 рублей, Высочайше назначенные ему в гонорар за труды по сооружению памятника». Однако Трубецкой, по его словам “крайне нуждающийся в деньгах”, просит еще 5000 рублей (напомним, это примерно еще 70 «коров») на работы по пьедесталу. Отмечалось, что Трубецкой неудачно ездил в Финляндию – искал гранит для пьедестала, собирается ехать еще раз. Трубецкому дали 5000 рублей из пока свободной суммы из гонорара архитектора Шехтеля.

На сорок третьем заседании Комиссии 15.04.1906 заехавший из-за границы в Россию Трубецкой последний раз присутствовал на заседании Комиссии.  Члены Комиссии не выдержали и прямо уличили Трубецкого в том, что он под предлогом поисков камня, уехал из Финляндии (тогда часть Российской Империи) за границу, возложив поиск камня на другое лицо (архитектора Полищука). Вот бы туда Счетную палату РФ!

Констатировали, что Трубецкой так и не представил окончательной модели пьедестала (Трубецкой сам до того боролся за приоритет скульптора в создании постамента).

Комиссия вынесла категоричное решение: «Дальнейшая совместная работа с князем Трубецким не только не подвинет вперед дела сооружения пьедестала, а наоборот, как это было и до сего времени, будет сопровождаться постоянными недоразумениями и проволочками, с сопряженными с ними непроизводительными крупными денежными затратами».

Камень нашел Полищук, ему и Шехтелю поручили работы над проектом пьедестала.

Тут Трубецкой «выплыл» еще раз, потребовав себе деньги за работы над пьедесталом. На сей раз ему отказали, сочтя его требования «ни с чем не сообразными».

2.8. Доделка памятника без Трубецкого. Решено: под такую статую жалко денег на хороший постамент

На сорок четвертом заседании Комиссии 25.08.1906 окончательно решено было считать «роль Трубецкого в деле постройки памятника исполненной», дальнейшие работы возложить на Комиссию.

Видимо, устав от мороки с постаментом, пережитой из-за Трубецкого, Комиссия так прямо и записала: «Ввиду того, что статуя по исполнению своему далеко не представляет настолько художественного  произведения, чтобы особенно при теперешних стесненных денежных обстоятельствах, затрачивать на пьедестал такую крупную сумму денег, которая требовалась по проекту Ф.О.Шехтеля, признать возможным, без особого ущерба в художественном отношении, уменьшить основание постамента на 1,5 аршина с каждой стороны и т.д.».

Таким образом решили под «дрянь-памятник» уменьшить с каждой стороны постамент более чем на метр, сэкономив бюджетные деньги.

Академик А.Н.Бенуа высказался еще честнее:

«Статуя исполнена князем Трубецким так отвратительно, что требует или переделки заново всей работы или, в противном случае, отмены постройки памятника».

На это ему ответили, что статуя одобрена Высочайшими особами и уже отливается.

Сперати отлил статую. В протоколах Комиссии отмечено, что еще во время работ по собиранию отлитых частей статуи вчерне, пока еще Сперати не уехал на родину в Италию, Трубецкому было предложено приехать и сделать те исправления, которые он, как автор, найдет нужным. Перед перевозкой статуи на место установки еще раз его предупредили об этом телеграммой. На это Трубецкой из-за границы письмом от февраля 1907 года ответил, что приехать не может, так как занят неотложными делами и не имеет денег на дорогу и на жительство в столице, а также потребовал денег за работы над пьедесталом.

Ну просто цирк с одним клоуном!

Однако, Комиссия ответила Трубецкому и на это письмо, указав, что ему все выплачено, а если Витте что-то еще обещал, то он и выплатит.

Последним упоминанием о контактах с князем Трубецким была переписка с ним насчет требования 3000 рублей. Витте, получивший письмо от «князя», запросил у Комиссии, все ли расчеты произведены с Трубецким. Расчеты были давно уже завершены.

3. Что сделано, то сделано

3.1. Без поводьев, без аксессуаров

Трубецкой бросил окончательную модель, оставив ее без поводьев, мундштука и других аксессуаров, хотя когда-то ему делали замечание, что все это часть монумента (см. последний абзац п.2.4). Все это пришлось делать Сперати при сборке статуи, потом пришлось повторно оплачивать работы.

3.2. Витте о памятнике

04.03.1908 министр финансов, руководитель Комиссии граф Витте осмотрел бронзовую статую, отливку статуи нашел удовлетворительной.

В то же время Витте нашел саму статую в художественном отношении крайне грубо исполненной.

Вместе с требованиями денег Трубецкого ему передали обращение А.Н.Бенуа, в котором тот находил необходимым переделать статую заново. На что С.Ю.Витте, возвратив это заявление, написал: «… конечно ничего не остается как оставить без последствий».

3.3. Статую установили

Почти готовый памятник держали за забором, скрытым от глаз петербуржцев семь месяцев. Памятник открыли 23.05.1909.

Через два дня после открытия приехал Трубецкой и сделал свое фото на фоне памятника.

3.4. По иронии судьбы

в 1918 убрали битюка те самые большевики, которые по идее должны были бы в назидание потомкам оставить данный памятник на всеобщее обозрение. В настоящее время нужен старик Хоттабыч, который дернул бы себя за волосок и уменьшил бы битюка и всадника эдак раз в десять. Получился бы памятник импрессионизму, возможно, даже не из худших. Тогда и вопросов не было бы. Еще хорошо бы вернуть в казну эдак тысяч 250 царских рублей.